С широко открытыми глазами: мое возвращение в KoЯn

– Нет, пап. Просто оставь меня в покое! – с этими словами она прибавила громкость на своем MacBook, и песня Always группы Blink-182 заполнила неловкое молчание между нами.

– Я же сказал тебе, – снова завелся я. – Я же установил правила, а ты все время их нарушаешь.

– Но, пап…

Я быстро прервал ее:

– Джиннея… все. Хватит сидеть в соцсетях! Ты сейчас же это прекратишь. Facebook больше не существует.

– Ты ничего не понимаешь! – выплюнула она мне в ответ, вставая. – Мои друзья – единственные, кто отвлекает меня от мыслей о самоубийстве.

Блин. И что ты должен на такое ответить?

– Нея, – сказал я, пытаясь успокоить ее.

Она тут же отстранилась:

– Просто оставь меня в покое, – и с этими словами она повернулась ко мне спиной, прижимая свой ноутбук к груди как защиту.

Может быть, в этом и была проблема. Наверное, я слишком часто оставлял ее одну. И пара недель, проведенных в родительском доме, не могла восполнить этот пробел.

«Как же все так быстро пошло по наклонной?» – удивился я.

Я глубоко вдохнул и начал мысленно считать до десяти. Я добрался до шести, и в этот момент Джиннея снова извинилась, хотя и без энтузиазма.

Плечи Джиннеи задрожали, и я услышал, как она плачет. И все, что я мог сделать в тот момент, чтобы не сломаться самому, это медленно обойти кровать с другой стороны и как можно спокойнее и мягче сказать: «Джиннея, пожалуйста. Дай мне взглянуть на твои руки».

Она не сдвинулась с места, поэтому я потянулся, взял ее левую руку и потянул за рукав. Когда я увидел полосу горизонтальных порезов, идущую от ее запястья к плечу, на меня накатила волна тошноты.

О Боже, что же может быть настолько ужасным, чтобы она сделала что-то подобное?

Я чувствовал себя полным неудачником. Снова.

Я был в полной растерянности. Я не только не знал, как реагировать, но и потому, что Рождество было так близко, я должен что-то быстро предпринять. Я не мог просто позволить ей продолжать резать свои руки. И замечание о том, что она хочет покончить с собой, напугало меня до смерти. Я сломал голову. Как помочь Джиннее здесь и сейчас, в Калифорнии? И тут я вспомнил про пастора Рона.

«Здравствуйте, пастор Рон. Это я, Брайан, – сказал я, пытаясь скрыть панику в своем голосе, хоть и безуспешно. А потом меня понесло: – Слушайте. Я нахожусь в доме моих родителей, с Джиннеей происходит что-то ужасное. Она, как мне кажется, в глубокой депрессии. Пишет какую-то чушь в сети, режет себя, а сегодня заявила мне, что хочет покончить с собой. Это не просто крик о помощи. Я знаю свою дочь, но такой я вижу ее впервые. Есть школа-пансион, куда я хочу определить ее в январе. Надеюсь, она поможет, но мне очень нужно пережить это Рождество. Я хочу вытащить ее из дома, чтобы мои родители не увидели ее окровавленные руки. Вы не могли бы мне помочь? Пожалуйста!»

«О боже, Брайан. Мне так жаль, что вы, ребята, проходите через это. Дай мне минуту подумать, – сказал он. – Есть один парень, молодежный активист, его зовут Брэд, и я уверен, что он сможет помочь Джиннее».

Честно говоря, я не был уверен, что кто-то, кроме Бога, сможет помочь моей девочке. Но вдруг у Брэда получится? Я попросил пастора Рона в тот же день назначить встречу с Брэдом.

И вот Брэд, весь в татуировках, сидит и рассказывает Джиннее о своем непростом прошлом и скримо-группе, которую он собрал когда-то. Хммм… может быть, этот парень сможет достучаться до нее. Сначала Джиннея не впечатлилась. Она сидела в телефоне на протяжении всей встречи. «Добро пожаловать в мой мир, приятель», – подумал я.

«И что теперь? – спросил я пастора Рона, отведя его в сторону. – Мы не можем вернуться в дом моих родителей. Если они увидят отметины на ее руках, то просто с ума сойдут».

Пастор Рон с минуту пристально смотрел на меня, а потом потер лицо и сказал: «У нас с Дебби есть ранчо в горах, которое церковь использует для приюта отшельников. Почему бы вам с Джиннеей не съездить туда на несколько дней? Это не решит никаких проблем, но, по крайней мере, даст вам обоим время, чтобы успокоиться перед Рождеством и побыть вместе в тихом живописном месте. Там только природа и мои животные».

«Звучит потрясающе! – сказал я, почувствовав, как поднимается давление. – Я бы хотел провести несколько дней на ранчо, а потом позвонить родителям и рассказать им о руках Джиннеи, чтобы они успели все обдумать до Рождества».

Я не был уверен, что мы с Джиннеей хорошо проведем время вдвоем на ранчо в горах, но это было лучше, чем вернуться домой и рассказать моим родителям о суицидальных наклонностях их внучки.

Замечание о том, что она хочет покончить с собой, напугало меня до смерти.