S-T-I-K-S. Игры на выживание

– Вообще, да, ты прав, но стронгов не зря дикими называют, там хватает нервных парней, которые вполне могут сперва садануть с пулемета на звук, а уже потом спросить кто ты такой. Так, что пересекаться с ними я предпочитаю только в пределах стабов, чем обернется случайная встреча «в полях» черт его знает, а проверять не особо хочется. Повторю для новичков – пока идем, рот держите на замке, старайтесь не шуметь, сучки не давить, ветки не трогать, шагать за мной след в след. Тут в округе есть пара неприятных кластеров, из-за них по округе постоянно шарятся зараженные, ни к чему лишний раз их провоцировать. Стрелять только в тварей от лотерейщиков и выше, и если я не могу его сработать по-тихому – он похлопал ладонью по кобуре с АПС, висевшей у него не поясе – остальных валить холодняком. Если я даю команду замереть, не шевелитесь, не моргаете и даже не дышите, пока не разрешу. Все, двигаем.

По совету Бурана, у Дикаря и его спутников на поясе теперь болтались цельнометаллические пожарные топорики с обрезиненной рукояткой, приватизированные с пожарных щитов в коридорах теплохода. Металлический шип на обухе такого топорика вполне подходил для пробивания черепов зараженных. Хотя против жруна или топтуна этот инструмент уже не играет, пустыша или бегуна озадачить им сможет даже самый захудалый дохляк. А Дикарь дохляком не был. Плохо только то, что рука у него занята неуклюжим противотанковым ружьем. Бросать его он отказался наотрез, на что Буран лишь хитро ухмыльнулся. Но Дикарь еще не забыл, как этот динозавр ручного стрелкового оружия выручил их прошлой ночью. Ради этого можно и потерпеть небольшие неудобства.

По кластерам Буран двигался очень аккуратно, никуда не торопился, тщательно выбирал маршрут, передвигаясь по самым густым и непроглядным участкам – кустам, подлескам и лесополосам, но выбирая их с умом, чтобы двигаться там можно было без лишнего шума, и имелась какая-никакая обзорность, которая не позволит мутантам подкрасться к ним незамеченными. Было заметно, что опыта в блужданиях по кластерам у рейдера хватит на троих. Он часто останавливался и, лежа в кустах, изучал местность впереди в бинокль. Пару раз ему что-то не нравилось, и группа возвращалась назад, по собственным следам, чтобы сделать крюк и обойти подозрительное место. Дикарь и не думал жаловаться, наоборот, он тщательно наблюдал за старожилом Улья и старался подмечать все мелкие детали, мотая их на ус. Взять, к примеру, жидкость для сокрытия запахов – этот самопальный раствор Буран сварганил за пять минут из подручных средств, найденных на камбузе теплохода, и заставлял их обрабатывать собственную обувь этой смесью каждые полчаса. Разумная мера предосторожности, учитывая, насколько острым обонянием обладают зараженные.

А спустя еще некоторое время до Дикаря, наконец, дошло, почему Шут, вопреки своему несерьезному прозвищу, практически всегда хранил гробовое молчание. Он сперва даже решил, что тот и вовсе немой, пока не услышал, как Шут спросил что-то у своего напарника, когда они собирались в дорогу, и Шут думал, что рядом больше никого нет.

Они переходили небольшую, заросшую лещиной и мелким кустарником ручьевину. Бисмарк в очередной раз зацепился ногой за торчащее корневище и шлепнулся плашмя в неглубокую лужу, наделав при этом немало шума. Более того, он принялся невнятно ругаться себе под нос, потирая ушибленное колено. Буран, с каменным лицом приблизился к австрийцу и отвесил ему такую знатную затрещину, что тот не удержался на ногах и отправился на землю повторно. После этого Буран схватил его за шкирку, приподнял над землей и встряхнул как нашкодившего щенка, приблизил его лицо вплотную к своему и прошипел зловещим голосом:

– Слушай сюда, турист, мля. Если я от тебя до самого стаба услышу, хоть один-единственный звук, дальше пойдешь в одиночку, уяснил?

Гневные слова, уже готовые сорваться с губ возмущенного таким нецивилизованным обращением с собой Бисмарка застряли у него в горле. Все, что он смог сделать, лишь испуганно кивнуть. Рейдер, сохраняя то же мрачное выражение на лице, поставил его на землю, и в зловещем молчании, вернулся на свое место в начале их маленькой колонны. Дикарь даже и не подумал вступаться за австрийца – тот его самого раздражал своими регулярными чертыханиями, и постоянно производимым шумом, то ветку зацепит стволом автомата, то наступит на сухой сучок, то за корневище зацепиться. Дикарь еще вчера неоднократно ему давал замечания на этот счет, но до Бисмарка, похоже, все еще не дошло, где именно он очутился. Суровый урок Бурана оказался действенным, проштрафившийся прикусил язык и передвигаться стал намного тише. Судя по удовлетворенной физиономии Луня, его эта сценка порадовала до глубины души. Хоть он и мирился с присутствием фашиста в отряде, его злость никуда не делась. Он упорно игнорировал австрийца, всем своим видом демонстрируя, что ему даже дышать с ним одним воздухом противно. И Дикарь не мог винить его за это.