S-T-I-K-S. Окаянный

Естественно, противостоять пятёрке бойцов даже отсюда мне было не под силу, поэтому я просто выбрал того, который был ближайшим к электрощиту, располагавшемуся неподалёку от кабин и придал его руке нужное ускорение, благо ладонь оказалась без перчатки. Сил эта на первый взгляд нехитрая манипуляция заняла столько, что обратно пришлось вывалиться практически в бессознательном состоянии. Но получилось, как и задумывал — рука солдата оказалась погружена в щиток по самое запястье, образовав единый субатомарный сплав, и, естественно, что-то там внутри замкнула. Красиво так, с искрами и диким воплем попавшего в объятья смерти человека.

Раз-два-три, человечишко гори!

И он действительно вспыхнул, пусть и совсем ненадолго. Итого минус один. Но главное было не в эффектном устранении противника, а в том, что площадка с хлопками взорвавшихся под потолком ламп ненадолго погрузилась в кромешную тьму. Ненадолго, потому что практически сразу загрохотали выстрелы, сопровождающиеся короткими яркими всполохами. Это в дело вступил Сыч, которому тьма была как мать родная, а водительские очки не позволяли ему слепнуть от вспышек.

Застрекотало будто со всех сторон, но уже через секунд десять всё было закончено. Слишком уж сильно деморализовало сколковцев моё исчезновение и превращение товарища в страшненькую новогоднюю гирлянду.

Что ж, пришлось признать, что и от тьмы бывает польза, но совсем сливаться с ней я не собирался, поэтому изо всех сил старался барахтаться на краю сознания.

Потом ярко вспыхнул тактический фонарь, ослепительно светя прямо мне в лицо, но контрольного выстрела так и не последовало. Вместо этого в губы материнским животворящим соском ткнулось горлышко бутылки, а в нос ударил тёрпкий запах уксуса.

— Пей, — твёрдо приказала Доктор Стерва. — Иначе ты умрёшь.

Я хотел возразить, что мои дни и раньше можно было пересчитать на пальцах одной руки, а теперь и вовсе дожить до следующего рассвета мне вряд ли суждено, но поперхнулся и волей-неволей принялся глотать обжигающе-кислую жидкость, чтобы банально не захлебнуться. Образовавшуюся во рту оскомину сбил глоток не менее тошнотворного живца из другой бутылки, и беспамятство, уже запустившее узловатые пальцы в душу, понемногу разжало хватку.

Попутно внешница замерила мне пульс, зачем-то ощупала затылок и вынесла вердикт:

— Долгожителем тебе уже не стать, но пока ты ещё с нами.

— Счастье-то какое, — сквозь кашель выдавил я из себя.

Свет фонаря в руках Стеллы сместился в сторону, выхватив из темноты тело юной знахарки, на котором восседал Сыч, уперев колено ей в спину. Но уже в следующее мгновение та издала болезненный стон, и стало понятно, что мы всё-таки добыли себе «языка».

— Что ты там пыхтишь, старый извращенец?

Я кое-как принял сидячее положение, оперевшись спиной на горячую стену, возле которой вывернув руку висел закоротившийся солдат. А вот ягодицы наоборот холодили напольные ребристые плиты.

— Вот чья бы корова… — проворчал здоровяк, поднимаясь на ноги.

Стелла принесла мою оставшуюся в коридоре одежду, а у меня в голове неожиданно пронеслась мысль, что неплохо бы разжиться костюмчиком, который можно было бы таскать с собой туда-сюда в зазеркалье. Что-то вроде второй искусственной кожи, ведь маразм же, что я каждый раз в костюме Адама оттуда вываливаюсь.

Внешница, ничуть не стесняясь, помогла мне одеться, и к сожалению нельзя было сказать, что мне это не понравилось. Тем временем оглушённая знахарка немного оклемалась, и Сыч рывком поднял её на ноги.

— Змей, может мне тоже имя сменить на что-нибудь более интригующее? А то смотрю, бабы к тебе так и липнут, отдирать не успеваем.

— Я не понимаю… — пробормотала девчонка, тряся головой, но тут Стелла отвела от неё свет фонаря, и дальнейшее я воспринимал исключительно на слух.

— Как зовут тебя, дура? — грозно прорычал здоровяк.

— Д-джейн…

— О как, а на рожу так типичная Маруська! — язвительно заметил он, уже ближе к створкам лифта. — Змей, ты как? Ходить можешь?

Я встал, опираясь на стену с одной стороны и на Стеллу с другой. Женщина не придумала ничего другого, как всучить мне короткий автомат сколковца, но я сразу же вернул ей его обратно.

— Нет уж, с него я точно стрелять сейчас не могу. Придётся и тебе повоевать.

— Вот этого я и боялась.

— Ничего, со временем пойдёт легче, — успокоил я её. — Потом ещё борщ тебя варить научим и будешь нормальная русская баба.

— Боже, убейте меня прямо здесь… — пробормотала она, отпустив меня и склонившись над одним из солдат. — Ладно, приятель, тебе это точно уже не понадобится.

Внешница расстегнула застёжки на боку, удерживающие бронежилет с разгрузкой, стянула его через голову, а затем накинула его на себя.

— Фак, тяжёлый какой!