S-T-I-K-S. Территория везучих

— Приветствую, Карат. Что-то мы часто с тобой встречаемся в последнее время, полагаю, пора нам на "ты" переходить.

— И тебе привет, Пастор, — ответил тот ни капли не поверив в случайность этой встречи.

Так не бывает.

Глава 17

У новых знакомых прозвища в какой-то мере соответствовали их облику. Мужика в туристическом костюме звали Турист; высокий и уродливый, с нездоровой кожей натянутой на безобразно-огромную голову — Череп; ну а бородатый плечистый коротышка — Гномик. Пастор тоже не избежал общей тенденции — одежда у него почти сплошь черная, так что во многом соответствует.

Прозвища Карат узнал, потому что Пастор любезно представил своих спутников, пока обувался. Не факт, что правдивые, могли только что придумать, наплевав на плохую примету, связанную с легкомысленной изменой имени, данному при крещении в Улье, да и мало кто в нее верит. Ну да какая разница, путь хоть матерными словами себя называют, нужно же как-то отличать их друг от дружки.

В свою очередь, Пастор представил Карата своим спутникам и, бессовестно покривив против истины, назвал его своим давним хорошим знакомым. На этом разговор иссяк, четверка отправилась дальше в лес, и хотя оружием в рожу не тыкали, было понятно, что пленнику придется шагать с ними, а не вслед уходящим ручкой махать.

Никто ничего Карату не объяснял, но у него сложилось впечатление, что сектанты не считают это место безопасным и поэтому пытаются как можно быстрее от него удалиться. Если люди, умеющие оставаться невидимыми, так боятся, то ему тем более следует остерегаться, ведь до восстановления запаса сил он ничего серьезного из себя не представляет, у него даже оружия не осталось, нож ненавязчиво прихватил Череп под курьезным предлогом:

— Грязный он у тебя, дай помою.

Не помыл и не вернул.

Лживый урод.

Сосновый лес вскоре сменился дубравой, чем дальше, тем больше разрастался кустарник, вскоре идти пришлось по узкой тропе, зажатой дебрями, без конца задевая ветви. Наблюдая за четверкой, Карат замечал признаки неуверенности. Похоже, они знают лишь направление, в котором следует двигаться, но с местностью не знакомы.

В то, что Пастор решил заделаться охотником за головами, не верилось. Он адепт одной из самых могущественных, если не сказать больше, сект Улья, зачем ему с этим связываться? Можно зуб дать, что не последний человек в этой организации, то есть, с богатыми возможностями. Не его уровень, да и захоти он прибрать к рукам башку Карата, мог бы это сделать еще при первой встрече, прямо посреди Полиса. Его люди тогда взорвали одно из самых охраняемых зданий, а стаб далеко не последний, там серьезно к безопасности относятся.

Нет, они явно не за наградой явились. Тогда что им понадобилось от Карата?

Что-что… Да откуда он может такое знать? Это не просто серьезная секта, она еще и засекреченная до невозможности, о ней разве что слухи ходят, один нелепее другого, достоверной внятно изложенной информации почти нет.

Крохи правды, сдобренные горами домыслов, в основном — откровенно неправдоподобных. Иногда до смешного доходит, так, один крепко перебравший рейдер с пеной у рта клялся, что лично видел, как отряд килдингов дружно превратился в стаю руберов. Дескать, оборотни они, а их главные жрецы умеют перевоплощаться в матерую элиту.

Может Карат им приглянулся в качестве очередной жертвы, может решили сделать его своим верховным жрецом и научить превращаться в скреббера — при таком вакууме информации обе версии вероятны с равными шансами.

Как вариант — решили отомстить. Ведь тогда, в Кумарнике, он немало крови килдингам попортил. Пастор, правда, при первой встрече клятвенно уверял, что сектанты не имеют претензий к виновникам тех событий, но можно ли верить слову этого человека?

Карат не верил.

Месть — это то, что заставляет идти до конца, не считаясь ни с какими потерями. Вон, как Бирону припекло, лучших своих людей отправил на запад, будто у них более подходящих дел не нашлось. Трата ресурсов, денег, жизней наконец — ничего не жалко.

Вот ведь сволочь злопамятная.

Что мешает килдингам быть такими же мстительными?

Лес закончился, впереди открылась узкая полоса поля поросшего рядками капустных кочанов. Четверка, не останавливаясь, выбралась на открытое пространство, Карату ничего не оставалось, как продолжать идти с ними, чувствуя себя при этом крайне неуютно.

Не принято вот так, не задумываясь, мельтешить у всех на глазах, сам он в таких случаях предварительно на совесть оглядывает окрестности. Если с этим не торопиться, зараженного в большинстве случаев можно заметить раньше, чем он разглядит тебя. Зрение у них обычно ничем не выдающееся, только на высоких уровнях развития может превосходить человеческое. Слух и нюх — да, изначально хороши, а вот глаза — так себе, ничего особенного.

Должно быть, сектанты такие смелые только потому, что продолжают идти в состоянии невидимости, хотя никаких признаков этого Карат не замечал. Наверное, с их стороны такое не определить.