С точки зрения Ганнибала. Пунические войны

Личную неприязнь к римлянам унаследовал от Гамилькара и его сын Ганнибал. Захват римлянами Сардинии после того, как карфагеняне утратили Сицилию, лишь добавил дров в этот костер эмоций.

Как в Карфагене, так и в Риме существовала «партия мира». В Карфагене ее возглавлял все тот же Ганнон. Политические враги попытались переложить ответственность за потерю Сардинии на Гамилькара Барку. Его возвращение в столицу после победы над восставшими наемниками нельзя было назвать триумфальным, поскольку Карфаген только что лишился очередного островного владения, и это не могло не омрачить настроение сограждан. Гамилькар якобы дал наемникам слишком много обещаний, не смог выполнить обещанного — что и послужило причиной бунта; а бунт, в свою очередь, привел к потере Сардинии, которую ослабленный войнами Карфаген не смог удержать.

Ходили самые разные слухи, в основном вздорные. В частности, утверждалось, что Гамилькар неплохо поживился на Сицилийском походе, а также в войне с наемниками и ливийцами. Якобы, используя награбленное, он заручился любовью всякого сброда; такова, мол, цена его «популярности в народе». Если вспомнить о том, как народное собрание настояло на отстранении от командования Ганнона, то нетрудно объяснить распространение подобных слухов. Ганнон вряд ли простил сопернику столь неприятный эпизод.

По некоторым версиям, Ганнон даже предлагал отдать Гамилькара под суд (за разорительную войну с наемниками, якобы им спровоцированную, и за потерю Сардинии, произошедшую косвенным образом по его вине). Однако Ганнон опять получил болезненный щелчок по носу, потому что Гамилькар был не просто оправдан — ни о каком суде и речи идти не могло. Великий полководец неприкосновенен и во всем прав.

Дело в том, что Гамилькар не только был популярен в народе, но и обладал хорошими связями в олигархических верхах — мы ведь помним, что карфагенской элитой были сверхбогатые купцы и торговцы. Из влиятельных родственников Гамилькара следует упомянуть его зятя Гасдрубала, который женился на второй дочери полководца.

Политическое противостояние в Карфагене, обозначаемое по именам лидеров как «партия Ганнона» и «партия Барки» (Гамилькара и его родни), в военном отношении означало выбор приоритетов: Ганнон и его сторонники стремились в первую очередь укрепить границы Карфагена и расширить его африканские владения; Гамилькар, очевидно, обдумывал экспансию в сторону римских территорий.

Рим продолжал требовать выплаты контрибуции по условиям мирного договора. Гамилькар искал выход из этой сложной ситуации в очередном военном походе за море, в данном случае — в Испанию, если еще точнее — в Андалусию, где имелись богатые серебряные прииски.

Глава XI. Испанское завоевание

Весной 237 года до н. э. Гамилькар пересек Гибралтарский пролив. Согласно преданию, его сопровождали зять — Гасдрубал и девятилетний сын Ганнибал, будущий великий полководец.

С этим эпизодом связана красивая легенда — то, что называется «историческим анекдотом» и служит сюжетом для многочисленных картин в стиле классицизма, — «Ганнибалова клятва».

Ее с небольшими вариациями пересказывают многие историки. Например, Полибий, который считается наиболее достоверным из всех, сообщает следующее:

«В то время как отец его (Ганнибала) собирался перейти с войском в Иберию (т. е. Испанию), ему было девять лет, и, когда отец приносил жертву Зевсу, он стоял у жертвенника. (Далее идет прямая речь — рассказ от лица самого Ганнибала, который вспоминает об этом эпизоде на склоне лет.) «Когда жертва дала благоприятные знамения, богам сделаны были возлияния... отец велел остальным присутствовавшим при жертвоприношении удалиться на небольшое расстояние, а меня подозвал к себе и ласково спросил, желаю ли я идти в поход вместе с ним. Я охотно изъявил согласие и по-детски просил его об этом. Тогда отец взял меня за правую руку, подвел к жертвеннику, приказал коснуться жертвы и поклясться, что я никогда не буду другом римлян».

Как помним, ненависть Гамилькара к Риму (которую он завещал своему сыну) считалась у античных историков одной из важнейших причин Второй Пунической войны. «Дух великого

Клятва Ганнибала. Бенджамин Уэст, 1770 г. (фрагмент)

мужа угнетает утрата Сицилии и Сардинии», — сформулировал в своем труде другой знаменитый историк — Тит Ливий, когда говорил о Гамилькаре и о «Ганнибаловой клятве».

Иберия была древним «плацдармом» финикийцев. Еще в VIII в. до н. э. они основали на средиземноморском побережье Андалусии свои фактории. Медные и свинцовые рудники, активная торговля (с Палестиной, Малой Азией, Египтом и греками, в том числе) — все это способствовало процветанию края. А воинские качества народов, населявших Иберию, делали их отличными наемными солдатами.

В 237 году до н. э. Гамилькар прибыл в Гадир (Гадес, Кадис), старинный финикийский город, расположенный на оконечности мыса и защищенный со стороны материка рекой — в книге первой история Гадира нами подробно описана.