С точки зрения Карфагена

«...неприятельский флот принял участие в деле: финикийские суда, с многочисленным экипажем, вооруженным луками и пращами, сновали около рабочих, осыпая их градом стрел и камней. Работы пошли медленнее. Пришлось строить баррикады для ограждения дамбы от выстрелов, а потом даже целые башни с катапультами и механическими самострелами; пришлось обивать эти башни звериными шкурами для защиты от огня. Но тирийцы тоже не дремали. Увидав, что под прикрытием башен работы могут продолжаться, они решились сжечь эти башни. Взяв большую барку, служившую для перевозки лошадей, они нагрузили ее соломой, хворостом, серой и смолою; поставили на ее носу две высоких наклоненных вперед мачты, между которыми на веревках навешали бочонков с маслом и жидкой смолою; нагрузили корму камнями, так что нос высоко поднялся; затем, пользуясь попутным западным ветром, подогнали эту барку к самым работам македонян и зажгли ее. Огонь перешел по ветру на башни и дамбу, на которые сверху из бочонков лились масло и смола. Борьба с таким врагом была непосильна македонянам и многонедельная работа их сразу оказалась разрушенною»[38].

Уже третью тысячу лет продолжаются споры начатые в античности: объяснимы ли победы Александра Македонского его военным гением или ему постоянно сопутствовало фантастическое, на грани мистики, везение? Счастье, объяснимое лишь божественным вмешательством? Силами не человеческими и смертным не подвластными?

В истории с осадой Тира отчетливо прослеживается воля Посейдона, удачно замаскировавшаяся под законодательные уложения, красочно повествующие о дезертирстве и измене присяге — Александр внезапно обзавелся жизненно необходимым ему профессиональным флотом.

Слухи о поражении царя Дария в битве при Иссе и занятии македонцами Финикии быстро распространились по Эгейскому архипелагу. Мобилизованные персами финикийские экипажи из Арвада, Библа и Сидона поспешили домой, отказавшись от службы Ахеменидам; многие молча подняли паруса и скрылись в утреннем тумане — дезертирство по предварительному сговору в чисто уголовном виде.

Одновременно с этим Пифагор, царь Саламина, крупнейшего города Кипра, в союзе с другими полисами острова присылает мощное подкрепление — 120 кораблей. Киприоты тоже имели существенные претензии к персам после карательной экспедиции Артаксеркса III во время восстания 344-343 гг. до н.э. Численность объединенного кипро-финикийского флота оценивается от 190 до 250 кораблей, что давало подавляющее преимущество над эскадрой Тира.

Точкой сбора Александр назначил порт Сидона, где развернулось производство осадных метательных машин, пригодных для применения с корабельных палуб. Вскоре флот блокирует обе гавани Тира и под его прикрытием продолжается строительство дамбы — она пролегала по кратчайшему расстоянию от берега и располагалась примерно там, где в современном Тире находится улица Хирам, ведущая от ипподрома римской эпохи в Палетире к центру бывшего острова.

Скорейшее взятие Тира было делом техники и времени. Карфагенские посланники на вопросы о военной помощи начинают отводить взгляд и уклончиво отвечать, что, мол, войско и флот заняты на Сицилии, самому Карфагену угрожает невероятная опасность, а потому гражданам бывшей метрополии следует надеяться только на себя.

Это было очевидной ложью. В 332 году до н.э. пунийцы не вели активных действий на Сицилии. Последнее крупное столкновение с Сиракузами датируется 345-339 годами, а следующая война с тираном Сиракуз Агафоклом начнется только в 312 году до н.э. Ко времени осады Тира македонцами, на Сицилии могли происходить лишь незначительные стычки, никак не требовавшие присутствия всей карфагенской армии и крупных морских сил. Курций Руф пишет, будто в это время сиракузяне высадились в Африке и угрожали Новому Городу, но и это неточно — Агафокл предпринял вылазку в Ливию спустя двадцать с лишним лет в 311 году до н.э., был разбит и ретировался обратно на Сицилию...