С точки зрения Карфагена

Первоначально казалось, что кровавой развязки можно избежать, да и сам Александр рассчитывал решить дело полюбовно — исторические примеры говорили, что справиться с Тиром очень непросто, достаточно вспомнить бесплодную осаду города Навуходоносором два с половиной столетия назад!

Тирийцы, не без веских оснований полагая себя самыми умными, хитрыми и пронырливыми, решили усидеть на двух стульях — оказать северному варвару царские почести на нейтральной территории, при этом сохранив полную автономию и свободу в принятии решений. Необходимо было тянуть время и водить македонцев за нос до последнего, а там или ишак сдохнет, или царь умрет. Потенциальная возможность триумфального возвращения Дария оставалась невероятно высокой, в самой Элладе могли поднять антимакедонское восстание Спарта и Афины...

Граждане Тира не учли одного: прямолинейный Александр не был расположен к пышным расшаркиваниям, утонченной дипломатии и нудным переговорам с бесконечным обсуждением параграфов, подпунктов и примечаний мелким шрифтом. С привычным к восточному этикету и старинным обычаям Навуходоносором подобный трюк еще можно было провернуть, но только не с горячим и нетерпеливым македонцем!

К Александру, вставшему лагерем неподалеку от города, прибывает посольство Тира, одаривает его золотым венком и, сочась елеем, начинает вести сладкие речи о том, что непобедимому и высокородному царю Македонии следовало бы считать Тир не покоренным городом, а союзной и лояльной территорией. Александр, осознавая, с кем имеет дело, отвечает — это, безусловно, замечательно, но не могли бы почтенные старейшины допустить его, непобедимого и высокородного, в пределы стен Тира, для принесения жертвы Гераклу, коего в Финикии именуют Мелькартом? Разумеется, вместе с войском, которое должно будет принять участие в церемонии?

Фигура Мелькарта-Геракла из финикийского храма.

— Как можно!? — оглаживая завитые бороды и закатывая глаза заголосили посланцы. — Да никогда такого не было! Древнейшие и нерушимые традиции запрещают входить чужестранной армии в Тир! Даже сам Навуходоносор, царь Вавилонский, себе такого не позволял! Благоволите, в Палетире находится замечательнейший, очень старинный и освященный бесконечными веками алтарь Мелькарта — приносите там хоть сотню жертв!

Здесь надо объяснить разницу между Тиром и Палетиром. Мы рассказывали о том, как с началом осады города Навуходоносором II тирийцы оставили поселение на берегу, перебравшись на остров, отделенный от материка восьмисотметровым проливом. Прибрежный Палетир, «Старый Тир», со временем утратил былое значение, главное святилище Мелькарта с сокровищницей было перенесено на хорошо укрепленный остров, но храм Палетира был древнее — именно из-за него вспыхнул конфликт между Пигмалионом, царевной Элиссой и жрецом Архебом, приведший к возникновению Карфагена почти пять столетий назад...

Формально ничего оскорбительного в предложении тирийских послов Александру не наблюдалось. Старый храм Палетира уважался не менее, а то и более, чем островной. Если пользоваться формулировками из далекого будущего, алтарь в Палетире был «намоленнее». Да и про традиции посланники не соврали: вавилонский гарнизон во времена оны в Тир не допустили, персидский тоже.

В требовании Александра «войти с войском» благочестия было меньше всего — жертвы жертвами, богопочитание богопочитанием, но оставлять за спиной непокоренный город с его богатствами, эскадрой и интриганами во власти не следовало. Все гавани на пространстве от Малой Азии до Палестины должны быть подчинены, иначе не миновать крупных осложнений с флотом Дария!

Предлог был выбран идеальный. Согласившись, тирийцы безропотно сдают город, так как выгнать македонцев с острова после церемонии жертвоприношения уже не получится. Отказав, они попадают под обвинение в оскорблении величества и святотатстве — македонские цари полагали, будто ведут свой род от Темена, царя Дориды и Аргоса, праправнука самого Геракла. Александру из рода Гераклидов злодейски отказали в праве почтить предка!

Римский историк Квинт Курций Руф, создавший подробнейшее жизнеописание македонского царя «История Александра», приводит его слова, адресованные тирийским послам: