С точки зрения Карфагена

Подход иранцев к политике в завоеванных царствах отличался от кровавых ассирийских методов как небо и земля. Конечно, по факту мятежа Камбис продал в рабство дочь бывшего фараона, сына и наследника казнил способом, о котором в подробностях говорить не хочется, а сам Псамметих «выпил чашу бычьей крови», от чего и умер — по сравнению с ассирийцами, непременно устроившими бы после бунта египтян массовый геноцид, Камбис выглядит белокрылым голубем и неслыханно милостивым государем. Его отношение к Египту после восстания изменилось к худшему, выборочные репрессии последовали, но до образцово-показательной резни в классической стилистике царя Ашшурнацирапала II дело так и не дошло. Tempora, как говаривали потом римляне, mutantur.

В любом случае действия персов по расширению своего влияния в Африке закончились неудачей: нубийцы сумели отбиться, захвату богатых оазисов помешали природные условия, а до Карфагена было не дотянуться благодаря отказу финикийцев от сотрудничества.

* * *

...Не исключено, что далекая от верноподданнического благоговения и покорности выходка тирийских моряков и послужила причиной восстановления города Сидон, давнего соперника Тира — Камбис отомстил за неподчинение по-царски утонченно, потратив немалую сумму из казны на строительство города и даже отыскав каких-то безвестных претендентов на сидонский трон. Откуда взялся новый царь Сидона Эшмун-Азар никому не ведомо, но такое событие безусловно не могло произойти без одобрения персидской администрации, причем вопрос о «назначении» зависимого царя решался не провинциальными чиновниками, а на самом высоком уровне...

Обо всем случившемся, разумеется, тирийцами было немедля доложено в Карфаген — во всех подробностях. Пусть делают выводы.

Карфагенянам было о чем призадуматься — впервые в истории Нового Города ему брошен вызов не варварами, наподобие ливийцев или тартесситов, и не энергичными, но бестолковыми греческими пиратами, а самой настоящей супердержавой. Государством, в олимпийский срок подчинившем едва ли не две трети Древнего мира.

Дальнейшие события показали, что не реализованная задумка иранского царя и, по совместительству, египетского фараона, вовсе не являлась сиюминутным капризом. Это была осознанная и долгосрочная политика Персии.

Настало время разрабатывать меры противодействия.

* * *

Камбис II умер от заражения крови в 522 году до н.э., порезавшись не то ножом, не то мечом. Наследников мужского пола он не оставил, что стало причиной смуты: на короткие семь месяцев власть в Вавилоне захватил мидийский жрец и самозванец Гаумата, выдававший себя за Бардию, младшего сына Кира Великого, давно зарезанного по приказу Камбиса.

Гаумату свергли в результате заговора вавилонских аристократов и убили, вельможи призвали на престол Дария (персидск. Дараявауш), прямого потомка основателя династии Ахемена в шестом поколении, сына сатрапа Бактрии и Персиды Гистаспа — формально Дарий имел все права титул как представитель младшей ветви старинного царского рода, а женитьба на Атоссе, дочери Кира Великого, лишь упрочила его положение.

Первые годы царствования Дарий I международной политикой почти не занимался, хватало трудностей в собственном государстве — пришлось подавлять многочисленные мятежи, ликвидировать очередного самозванца (в Персиде объявился второй после Гауматы лже-Бардия) и проводить затем административную реформу. Иранцы в течении нескольких лет были увлечены внутренними делами, наводя порядок в пределах своих границ.

...Персидская тень отступила и нависала над горизонтом Карфагена в сравнительном отдалении, но ведь никуда не исчезло зло привычное, если можно так выразиться — домашнее. Неугомонные греки.

Спустя десять дет после захвата Камбисом Египта и не состоявшейся войны на море с персами, Карфагену пришлось отбиваться от греческого наступления у себя дома, в Африке. На сей раз богатые земли Ливии вызвали нездоровый интерес у спартанцев.

Истоком конфликта стали династические проблемы в Спарте. В 520 году до н.э. скончался тамошний царь Анаксандрид II, оставивший сыновей от двух браков. Наследовать должен был царевич Дориэй (знаменитый Леонид, впоследствии прославившийся в битве при Фермопилах был его младшим братом), родившийся от первой жены, но народное собрание встало на сторону его единокровного брата Клеомена. Дориэй со своими сторонниками покидает Спарту. Обратимся к Геродоту: