С того света

Габриель Уэллс раскидывает руки. Он пронзает облака, оставляя их нетронутыми. После кувырка через голову он падает на город, на полпути переходит к планированию, скользит в разных слоях воздуха, взмывает над крышами. Наконец, он настигает своего дедушку Игнаса Уэллса – тот оседлал верхушку Эйфелевой башни, где обосновалась компания из множества бродячих душ, давно облюбовавших это место.

– Ну как, дедушка, ты выяснил что-нибудь новенькое о моей смерти?

Поблизости дискутируют другие эктоплазмы. Игнас не хочет, чтобы его подслушали, поэтому он зовет внука полетать над городом, на большой высоте.

– Пока что улики, на которые я обычно обращаю внимание, не помогли мне выйти на след. Надо еще подождать. А как твои успехи?

– Чтобы уговорить Люси помочь нам с расследованием, я взял на себя ответное обязательство отыскать Сами Дауди, ее исчезнувшую великую любовь. Он был ее первым возлюбленным и остался единственным, и она ищет его с тех пор, как ее задержали, посадили, потом выпустили – в общей сложности уже девять лет. Пока что совершенно безрезультатно.

– Что ты знаешь об этом человеке?

– Только его последний адрес: Страсбургский бульвар, дом 19, рядом с Восточным вокзалом. Там она видела его в последний раз 13 апреля, девять лет назад.

– Летим туда!

Дедушка-полицейский и внучек-писатель легко опускаются на улицу и сквозь черепичную крышу проникают внутрь здания.

– Как ты ведешь расследование с того света, дедушка?

Дед зовет потомка за собой и принимается прочесывать этажи. На первом он наконец обнаруживает искомое – неуспокоившуюся душу бывшего консьержа. Душа курит воображаемую сигарету, выдыхая такой же нематериальный дым, видимый только братским эктоплазмам. На ногах у него тапочки, он развалился в кресле рядышком с живым консьержем, принявшим одну с ним позу: тот тоже прилип взглядом к телевизору, транслирующему футбольный матч.

Игнас, не дожидаясь конца тайма, берет собрата с того света в оборот.

– Простите за беспокойство. Мы занимаемся исчезновением бывшего жильца дома.

– С какого по какой год вы здесь работали? – присовокупляет свой вопрос Габриель.

– Я здесь уже двадцать лет, в том числе три года посмертно.

– Отлично! В таком случае вы наверняка знали Сами Дауди, жившего здесь девять лет назад.

– Что вы хотите о нем узнать?

– Мы помогаем в поисках одной его живой знакомой.

Цель поражена: живой консьерж вскрикивает, мертвый проявляет подобие заинтересованности.

– Это ваша проблема, а не моя, – бурчит он.

– Без вас мы не обойдемся.

– Как и все остальные! Только я считаю, что теперь, после смерти, имею в конце концов право на покой. Не хочу, чтобы меня тормошили. Смерть – перво-наперво суперотставка. Да и с какой стати, собственно, я должен вам помогать? Я с вами даже не знаком.

– Габриель Уэллс, прошу любить и жаловать, писатель. Вам, наверное, знакомы его романы. Вам что-нибудь говорят расследования лейтенанта Лебедя?

– Нет, не слыхал. При жизни я покупал только книги лауреатов литературных премий в ноябре месяце, да и то не для чтения, а в подарок членам семьи на Рождество. По-моему, они их тоже не читали, просто ставили для красоты на книжные полки.