С Том 3 (СИ)

Доехали и правда, быстро. Да и мчались мы, наверное, километров под восемьдесят, окрестности только мелькали снаружи. Один пост охраны следовал за другим. Машины сопровождения сразу отстали, на первом рубеже, а нас останавливали, заглядывали в машину, проверяли документы, и осматривали багажник и под капотом.

Наконец, остановились, майор выскочил из машины, открыл дверцу Якову. Ну а я без спросу и сам вышел. За ручку потянуть — дело нехитрое, помощники не нужны. Тут уже сопровождение опять сменилось, повел нас совсем другой парень, а так как он шел все время впереди и не поворачивался, то и звание его я заметить не смог.

Мы шли вслед за провожатым по комнатам — я даже не запомнил, сколько их. Наконец, он махнул рукой, давая знак остановиться, а сам ушел. Так я и не увидел ни его лица, ни звания.

— Садись, не стой, — показал Яков на кресло.

Обычное, кстати, никакой роскоши я в доме не заметил. Но я только сделал один шаг, даже на вторую ногу опереться не успел, как в комнату вбежала девчонка, лет пятнадцати, наверное, в школьной форме, с темно-рыжими волосами, заплетенными в две косички. Она завизжала: «Яшка, Яшенька!» и бросилась ему на шею. Яков стоял смущенный, но девочку обнимал как родную. «Наверное, сестра, Светлана», — подумал я. Фотографий ее не помню, но с другой стороны, кто на даче Сталина будет бегать по комнатам в школьной форме и бросаться на шею вновь пришедшему?

Я так старался не отсвечивать, что и не заметил еще одного вошедшего в комнату.

— Здравствуйте, — произнес у меня из-за правого плеча слышанный уже глуховатый голос. Никакого акцента, кстати.

Вот уж эти уставы! Мне бы повернуться сразу к говорящему, а пришлось вертеться балериной, выполняя команду «кругом».

— Здравствуйте, товарищ…, — начал было я, но договорить мне не дали. Сталин шагнул ближе и обнял меня.

— Спасибо, товарищ Соловьев, — сказал он и отступил назад. Всё, для чего привезли меня сюда, сделано. Дальше уже неважно. — Света, познакомься, это Петр Николаевич, он с Яшей вместе выбирался. И иди пока к себе, мы побеседуем немного, — и уже крепко, по-отцовски, обнял Якова.

Ну, а потом сели обедать втроем. Еда, скажу вам, вкусная, но без изысков. Помнится, в «Метрополе» пошикарнее стол был. Впрочем, что выкаблучиваться, совсем недавно и кусок зайчатины с перловкой за счастье считали. Да и пшенка на воде без ни хрена за милую душу шла. Так что котлеты с картохой — очень даже неплохо. А после мисочки рассольника — совсем праздник.

Ели молча, никаких бесед не вели. Выпили только по бокалу вина, вот и вся пьянка. Даже в голове не зашумело. А уже после обеда начались игры в кошку и мышку. Начали меня на прочность испытывать.

— Я, товарищ Соловьев, не могу даже придумать, какую награду вам предложить, — зашел Сталин с козырей. Хитрый вопрос. Наверное, попроси я квартиру с машиной и прочие радости, даст и не поморщится. Но мне оно надо? Квартира и так есть, жена-красавица, машину сам куплю, если надо будет. И тут, к счастью, вспомнил я одну байку, как вождь задавал такой же вопрос каким-то деятелям. Не то от кино, не то от литературы. И ответ в этом анекдоте был очень хорошим.

— Наград, товарищ Сталин, у меня и так много, Родина не забыла. И звание мне подняли авансом. И квартира есть. Если можно, я бы попросил совместное фото с вами. И с Яковом, конечно. И книгу с вашей подписью. Не за награды воевали. А так — память останется.

Вождь улыбнулся широко, шутя погрозил пальцем.

— Будет вам память, Петр Николаевич, всё сделаем! Николай Сидорович! Принесите фотоаппарат!

Вот тут я и охренел окончательно. Потому что фотографом у меня целый генерал был. Скажи кому — ни за что не поверят. Только и говорить никому нельзя.

А как сфотографировались, Яков молча на отца посмотрел, тот сразу понял.

— Здесь, — говорит, — в Москве.

— Я поеду? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, вышел.

— К семье поехал, — зачем-то объяснил Сталин. — Скучает, конечно.

Думаю, я тоже скучаю, вот только хрена с два мне разрешат вот так встать и уйти. Ничего не поделаешь, будем сидеть, пока не отпустят.

— Расскажите, товарищ Соловьев, как всё было, — предложил Иосиф Виссарионович. — Давайте вот здесь сядем, удобнее будет беседовать.

— Вам, наверное, докладывали…

— Я хочу услышать от непосредственного участника.

А что делать? Я и начал рассказывать — и про то, как мы с Ильязом Гиммлера взрывали, и как в лагерь попал. Ну, и дальше все по порядку. Сталин слушал внимательно, иногда перебивал вопросами, причем вроде и ерундовыми, второстепенными даже. То про Закуску, то про попа встреченного. И фамилию раввина из Новгород-Северского заставил вспомнить.

Но это так, цветочки. Потому что ягодки пошли после рассказа о партизанах. Тут он всю душу вымотал. И про Сабурова узнавал, и про всех помощников, про каждого уточнял, справится ли. Конечно же, я ему и про Якова рассказал, как тот предателя нашел. Кстати, на это Сталин внимания особого не обратил. Зато после доклада про наши подвиги в Локте душу вытряс. Много ли местных поддерживают предателей? А пришлые есть? А то? А это?