С трех языков. Стихи

Сентябрь? И сентябрь может споткнуться
в баре о стол, за которым каждый
из четверки картежников старается
                                             перекричать другого;
появляется сын банкующего,
                                  щуплый, белобрысый, в сияньи
первого дня школы.
Тосты я уже заказал, кока-колу тоже и за все заплатил,
вы мне стоите кучу денег, ты и твоя мамочка,
говорит один из сидящих стоящему сыну.
Считает взятки, сдает карты, смеется,
                                                   а сын в это время
истуканом смотрит на мир.
Один говорит по мобильнику:
я сейчас занят, обсудим потом, успеем,
чао,

другой ругает себя за то, что сыграл дамой,а тут еще и мамаша явилась,
                                    чтобы испортить ему игру,
вошла и растерянно улыбается, спрашивает:
что нового.

Стланик[3]

Через день-два менялся ветер, теплые струи воздуха приносили весну.

Варлам Шаламов

Один окликал с моста, хрупкого, как он сам,
вода, опять вода, говорил он,
                                              не говоря: тут, как всегда,
встречаемся — при свете воды.
                                                Между землей и небом.
Тут рядом, при свете. Лаская все, что можно: перила,
кору мертвых деревьев, осколки костей,
                                                    огрызки расчесок.
Руками, глазами, голосом: защитить
того, кто всплывает сзади, снизу,
незримый, из самых мрачных глубин — неожиданный
промельк птицы при свете
промоины. И повторять «спасибо»,
смиренно, предупредительно.

Другого тащили водоросли:

он считал речные подвохи, коряги, воронки.
Раздавленный временем, скользил
в текучей мути, без признаков жизни.
Отказавшись наотрез от всего: ни глаз, ни пальцев,
ни малейших признаков памяти или чувств.
                                            Крики, может быть,
крики, впаянные в решетки, в терки решеток.
                                                              Камни,
поросшие мхом, липкая грязь,
жесткое свеченье льдов, змеиные норы,
розы без корней. Он жевал стекло,
он тонул за всех.

Третий был далеко, недосягаемый[4]

.Все шел и шел:
через усталость, через пустыню. Преданный,
шел с поднятою головой, еще держался на ногах.
Под облаками и сквозь облака пешком.
Под облаками и за облаками, шел, шатаясь,
но шел, но взглядом
искал Амур, чья грязномутная вода
тащила мертвые кости к морю,
запретному. Говорят,
он декламировал Петрарку.
Поднимите глаза, говорил он, поднимите тело,
                                                                          ищите
крылья.

Снежит. Простертый кедрач поднимается,

метит путь на морозе первоцвету,
предсказывает плоды, половодье.

Тем временем армадил держит путь на север.

Музей братьев Люмьер