С царем и без царя

В зале заседаний все места, не исключая и министерской ложи, были заняты рабочими и солдатами. На кафедре стоял маленький штатский с черной бородкой; он визгливым голосом страшно быстро говорил речь, которую я не успел расслышать. Внимание мое было привлечено видом солдат большого роста, казавшихся пьяными, с потными лицами. Они выражали свое одобрение оратору, говоря не переставая: «Правильно», причем, по-видимому, совершенно не понимали, что он говорил. На следующий день я из газет узнал, что в этот момент происходило заседание солдатских частей Совета рабочих и солдатских депутатов. По рассмотрении текущих вопросов собрание это обсуждало доклад Утгофа «Об общем праве солдата как гражданина». Утгоф предлагал заменить ряд пунктов прежнего воинского устава новыми, отменяющими архаическую и жестокую форму наказаний за нарушение дисциплины.

Из зала заседаний Совета солдатских и рабочих депутатов меня по коридору провели в министерский павильон. Войдя в зал павильона, служивший местом совещаний министров, я увидел сидящими на всех стульях арестованных, среди которых был градоначальник Балк и почти все его старшие сотрудники. Вид у них был очень испуганный и весьма почтительный по отношению к нескольким солдатам-преображенцам, расхаживавшим в качестве наблюдающих.

В соседней комнате — кабинете премьер-министра, где мне предложено было оставаться, находилось человек 15, из которых знакомы мне были только генерал Никольский, начальник штаба корпуса жандармов, и протопресвитер военного и морского духовенства отец Григорий Шавельский. Последний резкой переменою своих внешних отношений ко мне вполне оправдывал пословицу: «Не делай добра — не получишь зла». Я должен покаяться в своей непростительной ошибке, за которую мне пришлось услышать немало упреков: когда скончался предшественник Шавельского — протопресвитер Е. П. Аквилонов, по уму, благородству и порядочности представлявший из себя личность выдающуюся, я принял на себя грех, рекомендовав на такую высокую должность Г. И. Шавельского. К сожалению, последний не оправдал возлагавшихся на него со стороны «несознательных» элементов паствы надежд, но зато в тот день был успешно поддержан «сознательными» элементами из числа духовных лиц, заседавших в Государственной думе, благодаря ходатайству которых он и был очень скоро освобожден.

Поместился я у камина на свободном большом кожаном диване. Вслед за моим приходом был принесен мой ручной багаж, осмотр которого был произведен солдатом-преображенцем под руководством прапорщика. Последний совершенно спокойно положил в карман все найденные среди моих вещей перочинные ножи, которых я с тех пор больше не видал. Преображенский солдат ничего решительно из моих вещей не тронул. Через несколько минут ко мне подошла барышня, оказавшаяся курсисткой, добровольно взявшая на себя обязанность помогать арестованным в павильоне, и предложила свои услуги соединить меня по телефону с семьей или с тем, кого пожелаю вызвать. Я очень благодарил ее и попросил сообщить жене, находившейся по моим предположениям в это время в нашей городской квартире (на Мойке, у Певческого моста), мой номер телефона. Через несколько минут она вернулась, сказав, что объяснила жене, как ей получить пропуск, и что скоро моя жена придет меня навестить. Затем я ее попросил войти в связь с моим главноуправляющим — Германом Германовичем Биршертом. Когда она его вызвала по телефону и в квартире узнали, что говорит кто-то по моему поручению из Таврического дворца, от Биршерта ответили, что никого дома нет и чтобы я не беспокоился звонить, так как он никакими моими делами больше не заведует. Подтверждение такого стремительного его отказа от ведения моих дел в связи с революционными событиями я получил через некоторое время от жены, а впоследствии убедился сам, прочитав на первой странице нескольких газет объявление, гласившее, что правление акционерного общества «Кувака» (в котором Биршерт был членом правления, а я — председателем), горячо приветствуя всенародное движение, освободившее Россию от многовекового гнета, считает своим долгом довести до всеобщего сведения, что уже с 18 августа 1916 года акционерное общество владеет источниками, представляющими общественное достояние, и никакого отношения к бывшему владельцу не имеет, и что в экстренном заседании правления общества 8 сего марта постановлено В. Н. Воейкова исключить из состава правления и переименовать общество в «Акционерное общество натуральных минеральных вод».

Через несколько времени в павильон приехала моя жена, которая подробно рассказала о пережитом ее матерью, сестрой и ею самой при разгроме и сожжении дома.

Дом графа Фредерикса находился против казарм конной гвардии, в которой служил и командовал полком граф до назначения ко двору. В этих казармах на время войны был размещен запасной батальон Кексгольмского полка.