С царем и без царя

Считавшийся столь нужным для контроля и руководства военными заготовками военно-промышленный комитет прекратил свое существование, потеряв председателя в лице Гучкова, теперь возглавлявшего военное министерство, а члены одной из наиболее активных секций — рабочей — превратились в членов Совета солдатских и рабочих депутатов. По-видимому, критиковать деятельность военного министерства и разрушать порядок было гораздо легче, чем его создавать: с какой легкостью тот же Гучков распропагандировал запасные батальоны Павловского полка, подкрепляя проводимые им лозунги красными и синими бумажками Государственного банка, обильно притекавшими из неизвестных источников.

А. И. Гучкову не пришлось особенно бороться с руководителями центральных органов военного министерства: на первом же заседании военного совета вынесено было следующее постановление:

«Военный совет не может не высказать своего восхищения перед достигнутым Временным правительством быстрым восстановлением порядка и свидетельствует полную свою солидарность с теми мерами, которые Временное правительство принимает в отношении реформирования наших вооруженных сил соответственно новому укладу жизни государства и армии».

По-видимому, это старательно продуманное постановление было вынесено составом государственных деятелей, мало отличавшихся своими талантами от осмеянного генералом Драгомировым генерала О.: рассказывали, что, когда военный министр обратился к генералу Драгомирову, в бытность его командующим войсками Киевского округа, с просьбой о согласии на назначение генерала О. членом военного совета, знаменитый Драгомиров ответил: «Долгом почитаю уведомить ваше высокопревосходительство, что к назначению генерала О. членом военного совета с моей стороны препятствий не встречается. По мнению моему, генерал О. заседать в совете может, но советов давать не может».

Неистощимая в первые дни революции энергия А. И. Гучкова распространялась не на одни военные дела: вечером 7 марта он в сопровождении двух своих адъютантов приехал в Александровский дворец, требуя, чтобы императрица его приняла. Несмотря на указание прислуги на поздний час и болезнь детей, он с большим шумом ворвался в комнату, смежную с гостиной, где находилась государыня, а один из адъютантов объяснял прислуге, что теперь они — хозяева дворца. По словам императрицы, Гучков был совершенно невозможен и, между прочим, даже сказал ей, что приехал посмотреть, как она переносит все эти испытания и сильно ли напугана.

Тяжело думать, что русский интеллигентный человек мог в такие трагические минуты позволить себе подобную выходку; но еще тяжелее вспомнить о поступке генерала Корнилова: узнав о прибытии его во дворец, императрица вышла к нему в полной уверенности, что он приехал с целью оказания ей помощи… Можно себе представить ее чувства, когда она услыхала от генерала императорской армии, что он явился по поручению главарей революции с тем, чтобы объявить государыне императрице об ее аресте.

Генерал Корнилов начал свою деятельность в должности главнокомандующего Петроградским военным округом с выявления полнейшей солидарности с проводниками идей III Интернационала: он собственноручно приколол Георгиевский крест к груди унтер-офицера Волынского полка Кирпичникова в награду за убийство им 27 февраля прямого своего начальника — заведующего учебной командой того же полка капитана Пашкевича; а накануне своего прибытия в Петроград генерал Корнилов, будучи в Могилеве в штабе Верховного главнокомандующего, не постеснялся сказать, что «русскому солдату нужно все простить, поняв его восторг по случаю падения царизма и самодержавия». Эти слова генерала Корнилова наводят на размышление, какую опору престолу могли оказывать генералы, пропитанные подобными антимонархическими чувствами и убеждениями?

14

Прощальный приказ государя войскам Отъезд Его Величества из Могилева * Арест государя генералом Алексеевым * Прибытие в Царское Село

6 марта государь прощался с чинами Ставки. Это был единственный случай, когда он после отречения находился в среде своих бывших верноподданных.

Картина, по словам очевидцев, была потрясающая… Слышались рыдания. Несколько офицеров упали в обморок… Государь не мог договорить своей речи из-за поднявшихся истерик… Было раздирающее душу проявление преданности царю со стороны присутствовавших солдат.

8 марта, перед своим отъездом из Могилева, государь обратился к войскам с написанным им прощальным словом, которое передал генерал-адъютанту Алексееву:

«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска. После отречения мною за себя и за сына моего от престола российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия.

Да поможет Бог и вам, доблестные войска, отстоять нашу Родину от злого врага.