С царем и без царя

В продолжение двух с половиной лет вы несли ежечасно тяжелую боевую службу; много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника.

Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот — изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу.

Твердо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к нашей великой Родине. Да благословит вас Господь Бог, и да ведет вас к победе свят, великомученик и победоносец Георгий.

Николай

8 марта 1917 г. Ставка».

Генерал-адъютант Алексеев вместо того, чтобы исполнить волю отрекшегося императора опубликованием этого приказа, в тот же день объявил ему, что он должен считать себя арестованным. Таким образом завершился арест царской четы, и из уст членов Совета рабочих и солдатских депутатов стали исходить слова: «Суд над царем и царицею…»

Государь сел в императорский поезд, к хвосту которого был прицеплен вагон, занятый четырьмя делегатами Государственной думы, долженствовавшими доставить отрекшегося и уже арестованного генералом Алексеевым императора в Царское Село. Из лиц, обыкновенно сопровождавших государя в поездках, генералом Алексеевым были удалены министр двора и дворцовый комендант, а делегатами Государственной думы — флаг-капитан Нилов. Бывший командир собственного Его Величества конвоя граф Граббе и флигель-адъютант полковник Мордвинов приняли новые назначения в Ставке Верховного главнокомандующего, где и остались. При возвращении в Царское Село Его Величество сопровождали только гофмаршал князь Долгоруков, свиты генерал Нарышкин, флигель-адъютант герцог Лейхтен-бергский и лейб-хирург Федоров.

После очень трогательного прощания с императрицей-матерью государь, пройдя среди провожавших его со слезами чинов Ставки, вошел в вагон. Императорский поезд в последний раз отошел от места нахождения штаба российской армии. Генерал-адъютант Алексеев, стоявший во главе провожавших, по-солдатски отдал честь государю, а при прохождении хвоста поезда снял шапку и поясным поклоном засвидетельствовал свое глубокое уважение и преданность новому правительству в лице четырех сидевших в вагоне делегатов Государственной думы.

В Царском Селе государя ожидало еще одно разочарование: он увидел, что за ним в Александровский дворец на добровольное заключение последовал лишь гофмаршал князь В. А. Долгоруков.

15

Верховное командование после отречения государя

Перед подписанием манифеста 2 марта верховное командование было государем передано великому князю Николаю Николаевичу, который еще до отречения Его Величества получил от Родзянки разосланное главнокомандующим циркулярное оповещение следующего содержания:

«Временный комитет Государственной думы сообщает вашему высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета министров правительственная власть перешла в настоящее время к временному комитету Государственной думы».

Бунтарское выступление Родзянки не встретило ни малейшего противодействия со стороны главнокомандующих армиями и флотами.

Люди, близко знакомые с деятельностью великого князя Николая Николаевича, еще с 1905 года знали, что он использовал свои хорошие отношения с государем для поддержания предложенного тогда графом Витте дарования манифеста 17 октября о гражданских свободах и законодательной думе. С тех пор он не прекращал сношений с теми, кто определенно работал против императора Николая II.

1 января 1917 года тифлисский городской голова А. И. Хати-сов, исполняя поручение князя Г. Е. Львова, председателя не разрешенного в Москве в начале декабря 1916 года съезда городских и земских деятелей, доложил великому князю Николаю Николаевичу, что дальнейшее пребывание государя у власти многими политическими кругами считается невозможным и что выходом из создавшегося положения преполагается вступление на престол великого князя Николая Николаевича. После трехдневного всестороннего обсуждения этого предложения великий князь заявил, что, по его мнению, при задуманном низвержении царя русский крестьянин и русский солдат ни в каком случае не станут на сторону заговорщиков, а потому просил Хатисова передать князю Львову, что великий князь не считает возможным сделать то, что ему было предложено. О долге верноподданного великий князь даже не упомянул, не говоря уже о том, что, будучи наместником Его Величества на Кавказе, не счел нужным доложить государю императору об этом крамольном предложении.