С царем и без царя

Упреки по отношению к Распутину за его вмешательство в дела нужно отнести на счет тех министров, которые, получая от него безграмотные каракули с рекомендациями, исполняли, в видах личных выгод, его желания, чем давали повод к распространению молвы, будто бы Распутин проводит назначения через Царское Село; фактически же все сводилось к его личным отношениям с министрами, ничего общего с императрицей не имевшим. В связи с ходившими о Распутине слухами я был не раз вынужден докладывать государю, что поведение Распутина облегчает работу общественных деятелей против престола, что поклонницы его, желая угодить Их Величествам, дают новую пищу клевете о причине благоволения императрицы к Распутину; заканчивал я свой доклад обыкновенно предложением на некоторое время отправить Распутина на родину, а по возвращении создать иную обстановку его пребывания в Петрограде, чтобы избавиться от той шумихи, с которой связано его имя.

Нередко получал я от Его Величества следующий ответ: «Все то, что вы мне говорите, я слышу уже много лет. П. А. Столыпин производил по этому делу расследование, и ни один из распространяемых слухов подтверждения не получил». Было чрезвычайно трудно возражать на такой аргумент, тем более что как у государя, так и у императрицы сложилось (достаточно обоснованное) убеждение, что всякое пользующееся их доверием лицо тем самым обрекается на нападки завистников и клеветников.

В это время образовалось совершенно открыто пять очагов революционного брожения: 1) Государственная дума с ее председателем Родзянко; 2) земский союз с князем Львовым; 3) городской союз с Челноковым; 4) военно-промышленный комитет с Гучковым; 5) Ставка с генералом Алексеевым, нанесшая самый сильный удар русскому монархическому строю.

Военно-промышленный комитет сразу выделил рабочую секцию, занявшуюся рассмотрением рабочего законодательства, а также обсуждением вопросов внутренней политики, к делу снабжения армии ни малейшего отношения не имевших. Революционная деятельность рабочей секции, иногда приглашавшей на свои заседания и не членов военно-промышленного комитета, не составляла секрета для министра внутренних дел, который принимал к ее обузданию лишь полумеры.

26

Приказ государя 1 декабря 1916 года * Интриги союзников

1 декабря 1916 года государь император обратился к армии и флоту с приказом, которым подтвердил намерение бороться до восстановления этнографических границ, достижения обладания Царьградом (Константинополем) и создания свободной Польши из трех ее частей.

Таким образом, были обнародованы находившиеся до тех пор в руках дипломатов переговоры о присоединении, по окончании войны, к России Константинополя и проливов. Англия воленс-ноленс подписала это соглашение; но, так как вопрос о Константинополе и проливах составлял ее больное место, она усилила поддержку русских революционных деятелей через своего посла, почетного гражданина первопрестольной столицы России — сэра Дж. Бьюкенена, который даже испросил у государя аудиенцию для того, чтобы доложить ему свои взгляды на внутреннее положение России и дать советы. По-видимому, этот день считался в либеральных кругах весьма знаменательным, поскольку еще долго в календарях под 12 января стояло: «В 1917 году аудиенция английского посла Бьюкенена по поводу внутреннего положения в России».

Ответ государя на советы сэра Дж. Бьюкенена мне неизвестен; но сохранился в памяти ответ в подобном же случае кардинала Бернетти лорду Пальмерстону, дававшему папе советы по управлению Ватиканом: «Когда английское правительство будет применять у себя в течение 15 или 20 лет предлагаемые меры, святой отец одобрит нововведения, которые Великобритания всегда предлагает другим, но не допускает у себя».

Французский посол Морис Палеолог, стараясь не отставать от своего английского коллеги, при каждом удобном случае тоже критиковал ненавистный Франции монархический строй в России.

Прибывшие в Петроград официальные представители союзников и члены их комиссий входили непосредственно в сношения с М. В. Родзянко, членами Государственной думы, А. И. Гучковым, представителями торговли и промышленности, общественными деятелями и многими «передовыми» людьми, с которыми вели тайные совещания на предмет ограничения власти государя или его свержения и проведения целого ряда законодательных мероприятий.

Боясь, однако, что правительство, узнав об этом, примет соответствующие меры, наши общественные деятели стали собираться у английского посла, сэра Дж. Бьюкенена, или на квартирах иностранцев. Отдельные лица, опасаясь арестов, даже совсем перебрались на жительство к союзникам. Для подготовки активного выступления против правительственной власти требовались очень крупные средства, которые нужно было откуда-то достать. Как на один из главных источников денежных поступлений указывалось — не знаю, правильно или неправильно — на дружившего с главарями нашей революции английского посла.