Читаем С. У. Д. Три неоконченные повести полностью

Как и моя мать, Настя в свои тридцать семь всё знает об этой жизни и этом мире, однако её знание, в отличие от матери, не просто самоуверенно, а ещё и агрессивно. Когда она является к нам с Наташкой занять денег по-родственному – то есть с отдачей «когда сможешь», что значит «никогда», то не забудет хорошенько поучить нас жизни: учение начинается обычно с того, что «почему у вас до сих пор нет детей?» и «в старости будет некому стакан воды подать», а заканчивается настоящим выговором относительно нашего нравственного облика и даже политических воззрений, так как она уверена, что рожать детей мы обязаны не только потому, что «так положено» и так делают «все нормальные люди», но и потому что этого требует гражданская совесть и ни много ни мало судьба страны. Говорит всё это она почти что криком да таким тоном, что невольно на ум приходит мысль, что вот если бы сейчас был 37 год, то она не замедлила бы накатать на нас, давших ей между прочим пять минут назад денег, донос как на «врагов народа».

Но, сколько бы она ни кричала, сколько бы ни учила своим, к слову, крайне узким понятиям жизни, сколько бы она ни считала себя правильной и правой во всём (а только это на самом деле и поддерживает всю её довольно шаткую жизненную конструкцию), ей, увы, уже не вырваться живой из того болота, в которое она попала, не отмотать жизнь назад, до какого-то рокового для неё поворота, не понять её, жизнь, – что она такое и для чего она вообще, хоть сколько-нибудь, и хоть сколько-нибудь не пожить.

Кажется, об этом всё время говорит ей свояк, её муж, когда в какой-нибудь праздник, когда, наконец, уже можно нажраться с горя, нажрётся и, сидя на кухне со стаканом своего пойла и роняя в него сопли, канючит:

– Настя, подари мне счастья… Подари мне счастья, Настя…

Настя же в это время, собрав в кучу своих перепуганных детей, орёт на него как резаная, срывая голос:

– Алкаш ебучий!.. Всю жизнь ты мне испортил, животное!..

Есть на свете два типа дураков. Первый тип – которые понимают, что они дураки. Второй тип – которые не понимают, что они дураки. И если первые не представляют для государства и общества большой опасности, так как никуда не лезут, то вторые, если их число превысит критическую массу в обществе, способны уничтожить любое государство. Русь всегда была богата вторым типом дураков, но, пожалуй, ещё никогда она не была столь близка к их критической массе, нежели сейчас.

Глядя на Настю и понимая, что таких, как она, сейчас подавляющее большинство, мне становится по-настоящему страшно за Россию.

Свояк

Но Настя не всегда была жирной коровой и агрессивно-тупой дурой в одном флаконе. Она становилась такой по мере приращения детьми. Свояк, видит Бог, прельстился вовсе не этим человеком, а каким-то другим, в коего нынешнее чудовище некогда вселилось и сожрало его изнутри.

Думается, именно к этому, быть может, не совсем ещё сгинувшему в недрах чудовища человеку, обращается он, прося у него «счастья» в минуту крайнего расслабления. И порой этот человек, видимо, откликается, иначе же как объяснить всех этих детей, когда отец их и ест, и спит, и, можно сказать, живёт отдельно – в каком-то отведённом ему чулане в отдалённой части дома, между холодным предбанником и крытым навесом в сарай, в котором Настя в прошлом году завела свиней на откорм.

Свояк у Насти вроде как и не муж вовсе, а всё равно что работник у барыни, или, скорее даже, раб. У него и обязанность одна: работать, работать и ещё раз работать. А прав нет никаких.

– А как ты хотел? – визжит она иной раз на него, выкатив страшные глаза. – У тебя дети, козлина! Или ты забыл? Наделал детей, так кто за тебя кормить-то их будет?

А когда он, не дай Бог, придёт домой пьяным с работы, она и в дом его не пускает, орёт на всю улицу:

– Жрать иди туда, где пил, паскудина!

И он тогда слоняется по округе до тех пор, пока не пропадает вовсе в ночной тьме. Где проводит эту ночь свояк – то никто не знает.

Говорят, Настя в девках была красивая и не толстая, и, может быть, даже не дура. Хоть и верится в это с трудом, но, пожалуй, так оно и есть.

Свояк, хотя и молчаливый, слова из него не вытянешь, но однажды всё ж таки рассказывал мне, как он познакомился с Настей.

– В начале 2000-х работал я, – говорит, – в автосервисе в Грязях, за ментовским гаражом который… Стою я возле будки на проходной, курю там. Смотрю – идёт такая вся, в туфельках… А была весна, половодье везде, лужа разлилась на всю дорогу – не обойти её нигде… Я ей, мол: «Девушка, давай я тебя перенесу-то через лужу-то?» – Она, мол: «Ну, давай». Ну, и перенёс её через лужу. Так вот, туда-сюда, и началось…

Его мутные, какие-то убитые глаза в этот момент точно оживились, перенесясь куда-то в далекие приятные грёзы.

А мне смешно стало. Ведь свояк – мужик небольшого роста, тощий, будто скелет, а Настя перед ним – огого баба! Но я сдержался, вспомнив, что всё в этом призрачном мире способно меняться до неузнаваемости.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза