С утра и до вечера

пятиться, напирая задом на стайку, значит, нужно прятаться,

и поскорее. Мальки один за другим падают на дно и

затаиваются. А взрослые рыбки взбаламучивают рядом с ними

ил. Оседая, он покрывает их серой пылью, и под этой

«шапкой-невидимкой» мальков теперь нелегко заметить.

Когда опасность минует, цихлиды тоже особым

сигналом вызывают своих отпрысков из укрытия. Плывут к тому

месту, где спрятались запорошенные илом мальки, и

плавают здесь у самого дна, по-особому кивая головой.

Опыты показали, что самки-цихлиды всегда отличают

своих детенышей от чужих мальков.

В аквариум к цихлидам подсадили пять маленьких

мальков-хэмихромисов. Подкидыши быстро освоились с

новой ситуацией и вскоре затерялись в стайке мальков-цих-

лид, от которых внешне почти не отличались. Самец

никак не прореагировал на эту диверсию. Но самка тотчас же

распознала обман: бросилась в стайку, переполошив

детишек, и отделила «овнов от козлищ», проглотив одного за

другим трех чужеродных мальков. Двух других она съела

несколько позже. Своих не тронула ни одного.

Подобные опыты проделывались неоднократно, и

каждый раз цихлиды или сразу глотают подкидышей, или ловят

их тогда, когда они чуть отплывут от стайки. Иногда и

собственные их не в меру резвые детишки отбиваются от

компании. Матери догоняют беглецов, хватают их ртом и

водворяют на место, в стайку.

Это значит, что своих детей рыбки узнают «на вкус»,

так как те по-своему пахнут.

Но не только по запаху, а и «в лицо» помнят цихлиды

своих «детишек».

Молодые самки в первые дни материнской карьеры пло-

хо знают своих мальков. Путают их даже с рачками

дафниями, которых ловят и приносят в стайку или пытаются

созывать их известной уже нам позой, сигнализирующей

сбор по тревоге.

Но постепенно, набравшись опыта, молодые мамаши

узнают своих питомцев не только среди тысяч веслоногих

рачков, но и без труда отличают их иногда даже от мальков

других рыбок своего вида. Они, конечно, запоминают не

каждого малька в отдельности, а только общий,

свойственный им всем внешний вид — габитус.

В том, что цихлиды научаются этому лишь на личном

опыте, убеждает такой эксперимент.

Паре молодых рыбок, которые нерестились первый раз

в жизни, подложили икринки чужого вида, а их

собственные забрали. Когда мальки вывелись, рыбки заботились о

них, как о родных детях. Да так к ним привыкли, что всех

не похожих на них мальков, даже и своего вида, считали

врагами. Позднее эти обманутые искусством

экспериментаторов рыбки еще раз отложили икру, и ее у них не забрали.

Когда из икры вывелись мальки, родители набросились на

них и съели одного за другим. Это значит, что в их мозгу

под влиянием условных рефлексов, полученных при

воспитании чужих мальков, сложился уже совсем другой

стереотип представлений о «своих» детях. А поскольку «трезво»

рассуждать рыбы не умеют, а лишь действуют, подчиняясь

«запрограммированным» в клеточках их мозга рефлексам,

то и не сумели, конечно, раскрыть обмана и стали — увы!—

детоубийцами.

Мальки же родителей распознают только по признакам,

воспринимаемым визуально — глазами. Это удалось

доказать с помощью восковых моделей разной формы и окраски.

Как выяснилось, имеет значение и характер движения

модели — плавный или порывистый, медленный или быстрый,

прямой или зигзагообразный. У каждого вида он

особенный, и у мальков закреплена в мозгу врожденная реакция

на него. Одни собираются у быстро движущейся модели,

другие у плывущей медленно.

Если модель вообще неподвижна, то мальки сначала

окружают ее, а потом ищут нового опекуна.

Цвет модели, соответствующий общему фону окраски

родителей, тоже привлекает мальков. Но размеры модели,

по-видимому, не имеют большого значения. Ученые, кото-

рые пытались расшифровать механику этого странного

приспособления, сделали такое интересное открытие.

Мальки, оказывается, «не знают», каковы абсолютные

размеры их родителей,— ростом ли они с блоху или со

слона. Важен лишь угол, под которым они их видят. Величина

этого угла — одно из инстинктивных знаний малька, такое

же, как и умение, например, ловить и глотать циклопов или

собираться по тревоге, завидев сигнальную позу мамаши

или папаши. Мальки, можно сказать, привыкли

рассматривать своих родителей под определенным углом зрения.

Поэтому, если имитирующая рыбку-наседку модель была

очень большой, мальки собирались в стайку и плыли за ней

на большем расстоянии: тогда поводырь не казался им

слишком большим. Если модель была маленькой, мальки

следовали за ней почти вплотную, сохраняя таким образом

тот же угол зрения. С возрастом, по мере того как

увеличиваются размеры малька, возрастает и величина этого

руководящего его поведением угла.

У каждого вида он свой: у тилапии, например, и хапло-

хромиса заметно меньше, чем у хэмихромиса и цихлиды,

за которыми мальки следуют на более короткой дистанции,

чем за двумя первыми рыбками.

Но самое интересное, что не только у цихлид, но и у

других животных, у гусей например, среди наследственных

привычек, полученных от рождения, есть и эта

специфическая «точка зрения» на своих родителей.

Известный зоопсихолог профессор Лоренц рассказывает,

что инкубаторные гусята ходили за ним всюду, как за родной