С волками жить

В воздухе застрял некий зловещий запашок… как бы озона? Наверняка же вредно для здоровья валандаться по этому участку, поглощать отчетливо неполезные флюиды незапрограммированного события в прямом эфире. Он толкает Уайли под локоть.

— Готов?

Уайли не отвечает.

— Никто не заходит. Ты чего хочешь? Дождаться труповозки?

Уайли оборачивается поглядеть ему прямо в лицо.

— Ну да.

В магазине, держа шляпу в руке, легавый говорит что-то другим и смеется, являя полный рот ошеломляюще белых зубов. Один следователь сосет пинту шоколадного молока, другой жует из драного пакета картофельные чипсы «Игл».

— Гляди-ка, — бормочет голос в толпе. — Они себе, к черту, вечеринку устроили.

Кто-то еще говорит:

— Получил по заслугам.

— Жалко, меня тут не было, — отвечает другой, — помог бы его грохнуть.

Кто-то просит легавого с бачками приподнять покрывало, чтоб он мог посмотреть на лицо «негодяя».

— Проходим, не задерживаемся, — говорит легавый.

Томми и Уайли переезжают к «7-Илевен» на бульваре Мелодик, где не нужно переступать через труп, чтоб купить себе древесного угля. По пути домой Уайли молчит. Томми нервно трещит о том, как это бедствие в магазине шагового доступа созвучно событиям по телевизору прошлым вечером, вот только в передаче нелепые публичные убийства не связанных друг с другом незнакомцев оказываются гнусными проделками бригады бунтарей-пришельцев.

Уайли передачу эту пропустил, он вообще не видит связи. Сворачивая на Сансет, он едва не задевает мальчишку-газетчика на велосипеде и винит Томми в том, что тот его отвлек. Когда они заезжают на дорожку к дому, женщины улюлюкают и машут, как сумасшедшие, со своих возвышенных сидений на террасе, неистовствуя, словно болельщицы на трибунах под конец второй игры долгого двойного матча. Томми выбирается из машины.

— Угадайте, что мы видели? — вопит он. За ним широкая спина Уайли скрывается в гараже.

О, викторина. Женщины подтягиваются, принимают преувеличенные позы внимательных конкурсанток.

— Парад, — гадает Джерри.

— Плохую аварию, — кричит Ро.

Томми качает головой.

— Голых людей!

— Клоунов! Чокнутых клоунов!

— Мертвое тело, — нараспев произносит он.

— Да ладно, — говорит Джерри.

— Да.

— Да ладно, — говорит Ро.

— Прямо перед чертовым «Едой-и-Топливом». Вы б видели. Нас там чуть не убили, точно, Уайли?

Уайли выворачивает из-за угла, волоча на газон ржавый гриль на одном колесике.

— Ну, — соглашается он. — Чуть.

— Уайли? — Ро уже смутно не по себе, несколько минут назад она поделилась с Джерри невозможным умопомешательством своего первого курса в Северо-западном, безудержным мальчишкой по кличке Шустрый и концовкой меж акушерских стремян в таком ужасе, всех подробностей которого не знает даже ее муж, преподнеся этот неограненный отрывок своего прошлого как таинство сестринскому доброму духу мгновенья, и теперь ее мутит от мук измены: она распотрошила свое сердце ради женщины, которая, как выяснилось посреди рассказа, ей, кажется, даже не очень нравится, поэтому… — Уайли?

Тот подходит, замирает под террасой, уставившись снизу на нее.

— У нас все в порядке. — Рука его тянется дотронуться до ее голой ноги. — Похоже было на ограбление или попытку чего-то такого. Что б там ни произошло, сейчас кто-то определенно очень мертв.

— О боже мой.

— Парой минут бы раньше, — поясняет Томми, — кто знает, что б мы увидели. Или во что бы впутались.

— Современный мир, — замечает Джерри. — В пяти кварталах отсюда.

— Видели б вы этот труп — лежит себе на мостовой тише некуда. Такой настоящий, что выглядит фальшивкой.

— Да, — заявляет Джерри, — именно такое мне и нужно увидеть — еще одного покойника. Меня и так смертельно тошнит от покойников — слышать о них, глядеть на них, жалеть их; они каждый час по телевизору, в газетах каждое утро и всю меня заляпали кровищей из каждого журнала. Сегодня можно подумать, что жизнь только в этом и состоит — в мертвецах.

— Коль скоро они — не мы, — тянет Томми.

За спинами у них — внезапный свист, биение гигантских крыльев; они разворачиваются на стульях к пугающему зрелищу столба пламени, сердито взметнувшегося в тусклый воздух.

— Ой, смотрите, — замечает Ро, — Уайли огонь развел.

Кувшин дайкири опорожняется и наполняется, и опустошается вновь. Зажигают свечи с цитронеллой. Наружу, ковыляя, выбирается мистер Фреленг, электрик на пенсии в соседнем доме, и поправляет шланг — он преданно обслуживает неизменные нужды бога газонов. Ведет он себя при этом так, будто совершенно один, слеп и глух к публике в бельэтаже, завороженной каждым его суетливым усилием. Наверху дети наконец-то уснули. С Дэфни расплачиваются, и она уходит домой. Появляется темная летучая мышка, тревожно трепещет в мягких сумерках — хилый реквизит на неумело управляемых проволоках.

— Пятьсот комаров в час, — сообщает Томми. — Уму непостижимо.

— Полагаю, — говорит Джерри, — тот радар, который у них вроде как есть, вызывает рак.

— Прямо сейчас.

— Хотя должно воодушевлять, — продолжает она, завороженная стробоскопическим полетом существа, — жрать то, что жрет тебя.

— Ну, я не думаю…