С волками жить

За всем этим из-под опущенного лба наблюдали уклончивые глаза из дома по соседству, где мистер Хьюго, преподаватель антички на пенсии, с мерзким грибовидным пятном, что обесцветило ему одну румяную щеку, стоял на коленях в росичке и лил из чайника кипяток в расширявшиеся трещины своей зацементированной дорожки, — безмолвный зритель, рано сообразивший, что мало смысла обращаться к соседям, которые отвечают ледяными взглядами или, как это случилось один неприятный раз, непристойно длинным высунутым языком. Он, считай, уже заключил, что субъекты эти — парочка наркоманов из города, в особенности — девка с грязно-светлыми волосами и костлявым крупом. Жена его Филиппа полагала, что они могут быть мафией, возможно — профессиональными убийцами, «механиками», которые затаились тут от ФБР и прочих бандитских типов. Но Филиппа, заключил он, поглощает слишком уж много телевидения, слишком поспешно льнет к крайностям человеческого поведения: прошлой зимой, к примеру, умоляла, как подросток, купить ей снегоход — разумеется, безуспешно. Поэтому возделывай свой садик, уничтожай паразитов безопасным органическим способом и не вмешивайся, по крайней мере, покуда телепередача эта не завершит свой несомненно развлекательный прогон.

Латиша неистово заняла переднее сиденье — собачка, которая любит кататься: голова прямо, ногти впились в теплый кожзам, раздутые зрачки нацелены на персонажей и оттенки, летящие на нее. Мистер Компакт просто ехал, правил машиной сквозь определенную последовательность прямых углов, по формальному лабиринту предместной геометрии, к головокружительным петлям, завиткам и прямым федеральной импровизации. Латиша откатила окно, тряхнула головой, драный флаг ее волос привольно бился за нею; она закричала навстречу ветру, она шлепнула болтавшейся ладонью о дверцу. Мистер Компакт рассмеялся; она развлекала его — своею чепухой; он глянул на нее и рассмеялся.

— Погляди на всех этих ослов! — закричала она, разбрасывая слова по загрязненному вою. — Я их всех ненавижу!

— Ладно, — предупредил Мистер Компакт своим глубоким папашиным голосом. Его крупные кисти и толстые руки (золотые часы, туго застегнутые на запястье, похоже, туда имплантировали) удерживали дребезжавшую машину на неприметной средней полосе; ехал он вообще-то с уверенностью дальнобойщика, с неоспоримым превосходством ума над материей, осуществляемым с тем же натренированным изяществом, какое требуется для быстрого зажигания одного натертого большим пальцем «бика» и поднесения его пламени к заматеревшей губе стеклянной чашечки, которую с таким энтузиазмом сосут на сиденье с ним рядом.

— Эй! — Он схватился за быстро отдернутую трубку. — Ты что это творишь такое? Что с тобой? Совсем обалдела?

— За дорогой следи, — пробормотала она, вдыхая, вдыхая, вдыхая.

— Ты считаешь, мы что, в лесу, блядь, ради, мы ж не… — Он взял трубку, которую она ему отдала. — Ох нет, — пых, — кто там заметит, — пых, — пару отъявленных торчков, — пых, — что гоняются за драконом, — пых, — по восьми полосам уличного движения в разгар дня? — пых. — Кто обратит внимание на такое обычное зрелище? — пых.

Вдруг их окружили легавые машины, здоровенные громады легавых машин, легавые машины огромные, как динозавры, проносились мимо, маячили в зеркалах, вздымались впереди, никто никогда еще не видел столько легавых машин. Мистер Компакт поглядывал на спидометр, он посматривал в зеркала, он следил за дорогой — все сразу. Двигатель начал издавать скверный звук, чокнутый дребезг шарика рулетки, падающего в ячейку. Или это его сердце?

Латиша, как всегда, слепая к кризису, вытянула руки, вжимая расплющенные ладони в податливую захезанность винилового потолка.

— Жалко, что у нас не кабриолет, — произнесла она. — Такая машина была б по нам, не думаешь? Для таких, как мы. Я хочу скорость чувствовать. — Она щелкнула радиоприемником (Глобальный Распор: «Ты Чё Такой Упоротый?»), и за те полсекунды, что ему потребовались на то, чтобы вырубить эту дрянь, легавые исчезли. А это отбившийся крейсер там ныкается в нескольких машинах впереди на соседней полосе или, да, просто электрическая компания. Он взмок от пота, а потеть ему не хотелось; от пота воняло, он притягивал насекомых.

— Ты глянь на этого тупого говнюка. Не рожа, а жопа просто. Эй, пошел ты на хуй! — Из проходящего «Мерседеса» на шестидесяти ей предложили средний палец. — Вся эта публика должна сдохнуть, — сообщила ему она и, приметив еще одно автотранспортное безобразие: — Эй, дама, у тебя волосня на ебаной манде есть? — Наполовину она высунулась из машины, его рука вцепилась в пояс ее джинсов. Мистер Компакт улыбался, кашлянул смешком-другим.

— Мое сердце, — простонал он. Ну и женщина.