С волками жить

— Засранцы, — бормотала она. — Козлы. Уроды. — Она готова была уйти, когда Мистер Компакт прибыл со свежим попкорном, высыпающимся из ведерка вдвое больше первоначального размера.

— Что я пропустил? — пошутил он. Свет в зале еще не погас. — Блядь! — Подавшись вперед, он выплюнул полный рот частично пережеванных ядрышек себе между ног. — Что это за говно? — Она подумала, что у него сердечный приступ. — Чертово скисшее масло. На вкус как антикоррозийка.

Она попробовала несколько катышков.

— По-моему, нормально.

— Тогда все твое, детка.

Через десять минут после начала картины — не вполне неприятного развертывания распухших событий в оттенках черного и синего, — она отошла в уборную. Когда поднялась вторично еще через двадцать минут, Мистер Компакт без единого слова пошел за нею. В запертой кабинке дамского туалета они дожгли остаток «камешка», заначенного в разных хитрых областях на их личностях. Вернувшись на свои места, они обнаружили, что габариты экрана подверглись видоизменению. Мистер Компакт безостановочно гоготал всякий раз, если кого-то пристреливали; Латиша была Бэтменом, она рулила. Но под конец, когда повествование исправно запыхтело по рельсам высокобюджетного пафоса на удовлетворяющий заплесневелый вокзал, кинотеатр загудел от всех нюансов отдела спецэффектов, визга восторженных посетителей, Латишу стиснуло необъяснимым ощущением опустошения, и она заплакала — и, хоть Мистер Компакт обнимал ее, поглаживал ей тряскую спину, прекратить она никак не могла, и когда шуму кино уже перестало удаваться покрывать ее шум, он помог ей пройти вверх по проходу, а позади у них Джокер вилял злорадной задницей перед носом у Крестоносца в Плаще.

В неприкрытой наготе грубого дневного света она шаталась, как алкаш, на полпути к машине перецепилась через собственные ноги, ударилась о мостовую с тошнотворным звуком.

— Коленка, — взвыла она, катаясь, словно раненное животное, рукой зажавши прореху в джинсах, — я себе, блядь, коленку сломала.

Мистер Компакт глянул сверху на ее маленькое беззащитное тело, в утонувший мир ее глаз, из ее ноздрей протекали ручейки соплей, которые она слизывала языком.

— Боже, — произнес он, — а это еще и твое любимое кино.

Она изучала урон с любознательным детским ужасом.

— О-о-о-о-ой, кровь идет, — стонала она.

На опасливом расстоянии притормозили две женщины в беговом костюме. Машины, кружившие по парковке в поисках места, проезжая, притормаживали.

— Вставай, — сказал он. На солнцепеке температура ползла вверх, с лиц покупателей стаивала глазурь. Он переживал осознание накапливающихся взглядов. В поле непорядок, в секторе Е6 чужаки. — Подымайся, — приказал он, подталкивая ее ботинком, — вставай давай, а не то я тебе, блядь, и башку разобью. — Костяшками пальцев она двинула ему по ноге. — Ладно, — спокойно произнес он, нагнулся и вздернул ее на ноги — и умело поволок за собой, словно был легавым, а она — опасным кем-то под арестом. В одной руке уже был «бик», другая нетерпеливо обшаривала бардачок, не успел он переключиться с заднего хода. Не найдя ничего и осознав, что вокруг нет ничего, чем можно было б утолить ее слезы, развесить по душе рождественскую гирлянду, она заплакала вновь. Обвиняла его в том, что он ее не любит, даже не заботится о ней. Мистер Компакт вел машину.

Он заехал на дорожку у дома и остался сидеть, мотор не глушился. Она посмотрела на него. Он пялился в лобовое стекло.

— Вылезай, — приказал он.

— Я в настроении, К. Сам знаешь.

— Мне надо за покупками.

— Мне тоже.

— За серьезными покупками. Новые люди.

— Что за новые люди? Где?

— Там. Привезу тебе подарок.

— А сколько тебя не будет?

— Чем быстрее вылезешь, тем быстрее вернусь.

Она открыла дверцу.

— Час, — произнесла она. Выбралась наружу. — И я не шучу. — Хлопнула дверцей. «Галактика» покатилась назад по дорожке. Она несколько шагов ковыляла следом. — Разузнай, нет ли у них лунного камня, — крикнула она.

Она не могла ему сказать, до чего боялась оставаться одна. Однажды он бы использовал это знание против нее. Она спускалась в одиночество, как в пропасть, и, как только достигалась определенная глубина, страх набрасывался на нее голодной пастью. Первый час одна она провела, обыскивая дом, — и наконец нашла, проверив там дважды, прекрасный белый самородок, угнездившийся в отсеке для батареек пульта управления видеомагнитофоном, куда она сама его спрятала, предвидя такую вот дождливую ночь. Она раскочегарила трубку. Дым, повисший перед нею сладострастными шелковистыми обрывками, хотелось лизать, словно человечью кожу. Бесцельно послонялась она по пустоте дома, сбрасывая с себя одежду, в каждой комнате — по разному предмету. Закончила посреди матраса, куда уселась, уперев подбородок в грудь, не шевелясь, пока столбик естественного света полз вверх по стене, съежился, потом пропал…