С волками жить

Но в таком демократическом предприятии, как это, слава обыкновенно мешалась с безымянностью, и памятное было стихийной смесью из того и другого, самая крупная доля ее подтверждала, к удовлетворению Джесси, нелепость этого оксюморона — «средний человек». Был там, к примеру, отвратительный хряк, который за десять минут до церемонии предложил бросить свою потрясенную невесту и вместо этого жениться на Джесси. Или англичанин с рукою в гипсе, правый глаз таращился за избыточным моноклем, — тот сказал, что вступает в пару лишь потому, что «все умирают, верно?», как будто замечание это несло в себе бесспорную весомость, в то время как женщина с ним, ошарашенная и молчаливая, казалась прискорбно неуверенной в своем местоположении. Или целый автобус корейских туристов, которые подъехали без предупреждения одним плотным вечером, бракосочетались всею массой, а потом никак не могли прекратить шуток о том, чтобы проделать все это еще раз, как будто приключение в вегасской часовне — разновидность аттракциона в парке развлечений. Или транжира с низким лбом и бриллиантами в резцах, который раздал чаевые всем в заведении, включая следующую пару, каждому по сотне долларов. Или же легендарное вторжение макаронных людей, когда целая киносъемочная бригада из Голливуда, каждое коллагенозалитое лицо и липосакционированное пузо, привязанные к своему комплекту диетических ограничений, занимали часовню трое развлекательных суток, снимая в ней ключевую сцену свадьбы из «По-семейному» — самобытного романтического триллера о молодом и симпатичном агенте УБН, который влюбляется в молодую и красивую дочь колумбийского наркобарона, и эксцентричной комедии манер, каковая начинается, когда дочка, уже беременная, узнает, что ее любящий муженек был убийцей ее матери и брата в облаве накануне, а недавно ему поручили доставить властям ее отца, живым или мертвым. В фильме снялись все работники часовни «Счастье» — играли они либо самих себя, либо изображали случайных свидетелей, пока Преподобный Папка дирижировал матерыми ведущими актерами в их «согласны» — еще раз, еще, еще. Неожиданный урок для непосвященных: прочтения одной реплики нескончаемы. Кроме Преподобного, Джесси была единственной «гражданской», кому выделили роль со словами — ее наградили привилегией отвечать: «Да», — на мимолетный вопрос Джейсона Ладью, молодого актера, игравшего агента УБН, она на собственной шкуре убедилась в паденьях и отзвуках, что могут содержаться в просторе простого слова из одного слога и двух букв. Еще она обнаружила, что вблизи ухоженный ворс внешности мистера Ладью выдает такие следы носки, которые совершенно отсутствуют на его широкоэкранном изображении. Когда она наконец посмотрела готовый продукт — на видеокассете дома у друзей, пропустив премьеру в кинотеатре, как пропустило ее, вероятно, большинство населения страны, с ужасом увидела она, как личные физические недостатки увеличены до неизбежных провалов нравственной воли и без комментариев представлены на критический погляд всей нации: бедра у нее оказались слишком широки, руки слишком тощи, нос чересчур длинен, ляжки чересчур толсты, брови слишком светлы, а волосы у нее… ну, конечно, у нее волосы. Улыбка хотя бы оказалась приятной, зубастый продукт поощряемого Никки плана по самосовершенствованию, чтобы подхлестнуть рейтинг Джесси как распорядительницы, лицо ее в нормальном покое, очевидно, — предмет настолько враждебного толкования, что уже несколько клиентов открыто по этому поводу что-то заметили. Улыбайся, черт бы тебя драл, ты в сфере обслуживания работаешь! И вот она оттачивала, послушная работница, вгоняя клинья сознания под те дряблые лицевые мышцы, покуда теперь, когда б только сознательно ни взбодряла себя она вопреки собственному настроению, как это часто бывало, получавшейся в результате личине все удавалось с потрясающей действенностью. «Вы приятнейшая юная дама, какую я встречала во всем штате Невада», — провозгласила мерзейшая, старейшая во всей стране вдова (она сбегала со своим шофером-албанцем) лишь миг спустя после того, как Джесси осознала, до чего симпатично будет эта женщина смотреться, если ей набить рот нафталиновыми шариками, а на короткую обвисшую шею намотать проволочную вешалку. Вива, Лас-Вегас[86].