С волками жить...

Даже летом, Верэ не суждено было, хоть немного, отдохнуть от того водоворота, в котором она постоянно жила; обязанности хозяйки дома поглощали все ее время. Герцогиня Жанна, своими веселыми затеями, оживляла их маленький кружок; ей, между прочим, были обязаны очень оригинальной мыслью, а именно по ее инициативе устроен был в Трувиле благотворительный базар в новой форме, в виде ярмарки, причем вое продавщицы, в числе которых были представительницы многих аристократических имен Европы, должны были явиться в Бостонах фламандских крестьянок, с соответствующими золотыми украшениями, в высоких белых чепцах и в деревянных башмаках. Княгиня Зурова, по желанию мужа, должна была также принять участие в этом празднике. Разноцветные палатки были разбиты на лугу в громадном парке графа д'Онуль; каждая из них была украшена флагом с изображенным на нем гербом будущей продавщицы. Против голубой палатки, предназначавшейся дли княгини Зуровой, виднелась полосатая, белая с розовым, над которой вместо герба, красовалось изображение белки, грызущей орехи, с надписью вокруг, гласящей: «Да здравствуют браконьеры». На полах палатки была надпись: «Mademoiselle Noisette».

Вера Зурова, приехавшая с мужем, невесткой и гостями, по просьбе герцогини взглянуть на приготовление к ее празднику, побледнела от гнева, заметив, каким соседством наградила ее распорядительница. Тем не менее она не промолвила ни слова; но в тот же вечер, улучив свободную минутку, подошла к мужу и в самых сдержанных выражениях объявила ему, что если Noisette осмелится занять свою палатку, то она, Верэ, своей не займет. Муж рассвирепел; жена оставалась непреклонной; княгиня Нелагина пыталась было убедить невестку в том, что нелепым требованиям всего лучше покориться, если не желаешь навлечь на себя еще больших неприятностей, молодая женщина ничего слышать не хотела; неизвестно, чем бы это все кончилось, а главное — к чему бы привело супругов возникшее между ними неудовольствие, если б не вмешалась в дело милосердая судьба. В самый день праздника княгиня Верэ прогуливалась по саду; вдруг к ногам ее упал камень, с привязанной к нему запиской.

Верэ развернула ее; а небольшом клочке бумаги, незнакомым ей, но твердым и изящным, мужским почерком были начертаны следующие слова:

«Mademoiselle Noisette вчера была вызвана в Париж. Смиренный доброжелатель умоляет княгиню Зурову более этим обстоятельством не тревожиться. Она может, с совершенно спокойной душой, удостоить ярмарку своим присутствием».

Прочтя письмо, Верэ оглянулась, кругом не было ни души, только вдали виднелась маленькая лодочка, с сидевшим в ней рыбаком, энергически работавшим веслами.

Лица его ей не было видно.

«Верно он бросил мне письмо», — с недоумением подумала молодая женщина.

Она спокойно совершила свой обычный обход, побывала в другом саду, в оранжерее, и часов в одиннадцать возвратилась домой, где застала все общество в сильном волнении; герцогиня только что получила от одного из помощников своих по устройству праздника известие, что Коррез, находящийся в Трувиле проездом, предлагает им свои услуги, и просит отдать в его распоряжение павильон m-lle Noisette.

Предложение это, конечно, принимается с восторгом; праздник удается как нельзя лучше, но герцогиня, от наблюдательности которой ничто не ускользаешь, замечает, что Коррез, любезничающий со всеми женщинами, играющий с детьми, забавляющий публику своими шутками, остротами, проводящий ее в восторг своим пением, веселый, оживленный Коррез не бросил ни одного взгляда на палатку княгиня Зуровой. «Тут что-нибудь да не так», — думает проницательная госпожа и решает в уме, что за безупречной красавицей не мешает приглядывать, может быть, кое-что и увидишь!

IX

Над красивым, утонувшим в зелени Ишлем сгущались вечерние сумерки.

Ишль, как молоденькая девушка, всего лучше поутру. Вечернее освещение недостаточно ярко, луна долго не поднимается над сосновыми лесами, опоясывающими городок, но за то, когда она покажется, то очень эффектно освещает быстро катящий воды свои Траун, с отражающимися в них огнями, мелькающими в окнах прибрежных домов.

Ишль спокойный, приличный, простой городок. Ишль не напоминает кокотку — как прежний Баден, или титулованную коколетку — как Монако. Ишль не играет в азартные игры, не кутить, вообще не безумствует; он отличается несколько старомодным характером.

Ишль рано ложится и рано встает.

В описываемый августовский вечер, в городке царила невозмутимая тишина, хотя посетителей было чрезвычайно много. Тихие группы гуляющих мелькали под деревьями эспланады, на балконах сидели мужчины и женщины; по временам слышался лай собаки, девичий смех, всплески весла на реке.