S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной

– Отчего же? – Хоббит шагнул из леса на заросшую кустарником вырубку и вскинул руку, указав на линию электропередачи, где колыхались пушинки: – Осторожно, это ржавые волосы. Лучше обойти.

Двинулись по краю леса. Гордей заговорил:

– Я окончательно уверился, что испытание – битва с собой. Опасность сведена к нулю. Говорят, Монолит охраняют агрессивные сектанты. Готов поспорить, что сегодня никто нас не тронет.

– Давно об этом думал. Кто-то следит за нами, сталкивает лбами. Победить должен достойнейший, а не сильнейший.

Ветер завывал в проводах стаей волков, от заунывного звука мороз бежал по коже. Краем уха слушая Гордея, Хоббит думал о разнообразии человеческих вселенных. В основе одних миров – деньги, вещи, потомство. В основе других – любовь, ненависть, идея. Мир без оси обречен. Нет ничего предосудительного, что стержень вселенной Одиночки – девушка. Хорошо, что не член, не деньги и не самомнение.

Одиночка остановился напротив трансформаторной будки, побитой ржавчиной, и ткнул в нее пальцем:

– Ориентир. Еще чуть-чуть, и дорога будет, по ней и пойдем. На твоем месте я бы поворачивал назад, потому что уступать тебе я не намерен.

– Мне любопытно, – ответил Хоббит, вдыхая насыщенный озоном воздух. – Вот ты разбрасываешься подобными заявлениями, а Зона слышит. Что случилось с самыми агрессивными, ты сам видел, нам даже ничего делать не пришлось. А если тебя сожрет кровосос? Как я узнаю, что путь к Монолиту свободен?

Одиночка втянул голову в плечи и заозирался. Успокоившись, подсказал желание:

– Ты извини, но я бы на твоем месте прибавил в росте.

Хоббит махнул рукой:

– И что изменится? Ни-че-го. Девки давать будут чаще – и все. А вот если загадать что-нибудь глобальное, полезное. Такое, чтоб и тебе хорошо, и людям, и чтоб никому не хотелось забрать твоего…

– А, ну-ну. Например, чтоб все поумнели. Я хочу другое. Забавно все это… Ну, что с нами. И непривычно. Я склонен полагать, что наши конкуренты самоустранились. Больше всех меня художник удивил. Помнишь его? Интеллигентнейший дядя. Выслеживал, чтоб исподтишка напасть. Ну, и баба, – он растопырил руки и напряг бицепсы, показывая Сталкершу.

Одиночкам не полагались защитные костюмы, потому на нем был охотничий камуфляж.

– Выходит, один хиппи остался, – сказал Хоббит. – Забавно, но когда появлялись первые избранные, испытание выглядело игрой. Каждому давалось по способности. Победители говорили, что в них словно вселилась чужая душа. Пятьдесят лет назад вернувшиеся отсюда перестали рассказывать подробности. Правила меняются, сейчас все скучно… А ты знаешь, как Монолит выглядит?

Одиночка дернул могучими плечами:

– Без понятия. Одни говорят, это кристалл, вторые – что комната, третьи – саркофаг. Наверное, он – символ, и тоже меняется. Одно неизменно: охрана. Какая-то сумасшедшая секта. Уверен, они нас пропустят, еще и поклонятся… О – дорога!

Мерно шелестел дождь. В огромных лужах плавали пузыри. Асфальт сохранился островками, большую его часть покрыли грязевые наносы и трава.

Вышли к заброшенному поселку, поглощенному разросшейся зеленью. На столбе у обочины поскрипывал ржавый указатель, название населенного пункта прочесть было невозможно. Звук напоминал крик смертельно больной птицы.

– Окраина Города. До Монолита осталось километр-полтора.

Хоббит потряс волосами, падающими на глаза, разбрызгивая капли:

– Думал, нас будет ждать то же, что подопытных крыс – в лабиринте. Приятно иногда ошибиться.

Одиночка покосился с недоверием и промолчал. «Он тебя прикончит, – снова прозвучало в голове. – Ты для него – балласт». Хоббит мысленно ответил: «Это мы еще посмотрим».

Одиночка подтянулся и напрягся. Повертел головой и махнул вперед:

– Надо придерживаться этого направления.

Его нервозность передалась Хоббиту, и он положил ладонь на рукоять кинжала. Одиночка сделал так же, пропустил Хоббита вперед.

Из поселка словно вынули душу: деревянные заборы сгнили и рухнули, крыши по большей части уцелели, но некоторые провалились внутрь, обнажив похожие на ребра балки и перекрытия. В шелест дождя вплетался едва различимый скрежет дверных петель, стон половиц, вздохи ветра на отсыревших чердаках. Покинутый поселок будто обрел себя и зажил своей жизнью, бесконечно одинокий, жаждущий человеческого тепла.

Майка прилипла к спине Хоббита, зубы начали отбивать дробь. Казалось, что в спину смотрит алчущее существо. Зайди в любой дом, где оно имеет власть, – и из тебя душу выпьют.

Хоббит не забывал краем глаза следить за Одиночкой. Опа – замер, насупился, и одновременно в голове прозвучала команда: «Убей его. Видишь, он боится тебя и выжидает удобный момент. Смотри, как он держится за тесак». Пересиливая подозрительность, Хоббит завел руки за спину. А вот Гордей, наоборот, выхватил нож и принял боевую стойку:

– Извини, малыш, тебе пора уходить.

Хоббит остановился, развернул руки ладонями вверх и проговорил: