Са, Иса и весь мир

– А ты что, на радостях нашу заповедь запамятовал: «Что попало под плащ легионера, то пропало навсегда»? – под общий гогот римлян, съязвил командир. – Хочешь – выпусти ей кишки, хочешь – сделай из неё лупу76.

Девочка-девушка была страшненькая: лицо распухшее, в крови и ссадинах, нос сломан, левое ухо надорвано. Казалось, она не понимала, что с ней происходит. У неё наблюдалась резкая бледность кожных покровов и, вопреки ситуации, сонливое состояние. Едва Иса подумал про сотрясение мозга, как девочку стошнило. От неожиданности губастый Галлус даже подпрыгнул козлом, а его сослуживцы с новой силой принялись над ним насмехаться.

Именно в этот миг в недрах подсознания Исы мелькнула реминисценция о том, как он сам переживал, когда год тому назад расстался с мамой и родным очагом. Но какая-же то оказалась малость в сравнении с долей несчастной девчушки! Ибо она в мгновение ока не только навсегда лишилась родителей, домашнего очага и смысла существования…В каждую последующую секунду по произволу какого-то брыластого ничтожества её могли выпотрошить, как куропатку, или отдать на растерзание легионерам…И молодого мужчину охватила неимоверная жалость к бедняжке – до щемления в сердце.

И Иса, не помня себя, забыв про предостережения Бато, на латыни подал голос из толпы: «Пощадите её! Она же ещё ребёнок совсем!» И он принялся протискиваться сквозь скопище к виселице.

– Кто? Кто просил о пощаде? – выпрямился в седле Туллий Лициний Келсий под гул своего войска.

– Это я просил, – выбираясь из гущи народной на прогалину, сказал Иса. И процитировал на хорошей латыни: «Audiātur et altĕra pars»77.

– Однако, – поражённо произнёс начальник отряда. – Ты кто? Откуда?

– Я? – выдержал всего лишь секундную паузу Иса, понимая, что ошибаться нельзя. – Человек. Из Халкидона.

– Грек? – всматриваясь в него, осведомился Келсий.

– Грек.

– Как зовут?

– Зачариас78.

– Из Халкидона, говоришь?

– Да.

– Чем там занимаешься?

– У Запироса работаю. Он там переправу держит. И приторговывает немного.

– А здесь ты чего делаешь?

– Запирос на пробу послал немножко маслом торгануть.

– И как?

– Всю партию продал.

– Ну, защищай девку, коль просил выслушать. Почему за неё просишь?

– Жалко. Ребёнок совсем ещё. У меня…м-м-м…сестрёнка такая же. И потом, дочь…(Иса намеревался сказать, что дочь за отца не отвечает, но спохватился, что как раз родители для девочки Брайко – самое святое)…И потом, на данный-то момент она лично перед Римом ничем не провинилась.

– Хым, – хмыкнул Туллий Лициний Келсий, не находясь, чем возразить. – Ну, не мне решать.

И командир римлян кивнул на брыластого. А тот, от внезапно обрушившегося на него любопытства главных действующих лиц и сотен окружающих статистов, растерялся. Потому Галлус лишь прогундосил то, что ранее уже озвучил Келсий:

– Хочу – выпущу ей кишки, а хочу – сделаю из неё лупу…

– Ну ты, губошлёп, хоти быстрее уже! Мы-то в простое! – под сальный гогот римской солдатни выкрикнул кто-то из похабников.

Иса, находясь вблизи от пленницы, видел, что ей очень плохо: ноги её согнулись в коленях, тело сотрясала мелкая дрожь. В иной обстановке юноша устроил бы этой поганой казарменной римской сволочи образцовую нравственную выволочку. Но сейчас приходилось претерпеть эти унижения ради спасения несчастной.

– Возьми, – сказал нежданный заступник, достав из-за пояса фоллис79 со всеми своими накоплениями и протянув его Галлусу.

– Х-хо! – вошёл во вкус губошлёп, высыпав монеты на ладонь. – Мало. Мой трофей дороже.

– Сколько же ты хочешь?

– Втрое.

– Втрое?! – лишь на миг впал в замешательство Иса.

– Втрое!

– Что ж, ты сам назвал цену, – спокойно и твёрдо ответил юноша, не глядя на брыластое ничтожество, но обозревая

согнанный на площадь народ.

– Да, – подтвердил Галлус, довольный собой.

– Люди добрые! – громко обратился трибун из Арета к присутствующим. – Сделаем сообща богоугодное дело – спасем сиротку!

Краткое, но ёмкое обращение к простому люду Иса сделал на вульгарной латыни, на койнэ, а также на иллирийском диалекте, с которым был знаком от Бато. И пошёл к обществу с протянутой рукой.

Первые три медных лепты вместе с глиняной чашей юноше протянула пожилая женщина, тихо пробормотав: «Из рук в руки деньги не дают – всю жизнь с протянутой рукой ходить будешь». А дальше поток медных монет от бедного люда пролился в чашу и быстро заполнил её. Особенно приятным было то, что в числе подающих мелькнула и громадная десница Бато, отсыпав изрядную толику металла.

Когда Иса передавал народный сбор губошлёпу, то случайно уловил одобрительный взгляд Туллия Лициния Келсия. А тот, поняв это, деланно нахмурился и подал команду отряду: «Концерт окончен! Вперёд!»

Губастый легионер отпустил руку пленницы, которая держалась из последних сил, и она, теряя сознание, упала бы на землю, если бы её не подхватил Иса.

2

Так их стал трое. Сам ход событий сложился таким образом, что новенькая влилась в их маленькую семью непреодолимо, как фатум. И даже у Бато не возникло сомнений, что могло быть по-другому.