Саалама, руси

— Степан Наумович, Степан Наумович, — Ленька с горящими глазами выскочил из ординаторской, едва завидев главу отделения в конце коридора. Но, поняв, что тот занят, осекся.

— Ну, хорошо, я подумаю, еще раз просмотрю списки. Деньги деньгами, но от таких дополнительных смен вреда больше, чем пользы.

Майоров согласно кивнул и ответил на вялое рукопожатие. Пантелеев нетерпеливо топтался неподалеку, не решаясь ни подойти ближе и прервать разговор, ни отойти дальше.

Наконец, усатый хирург вернулся в ординаторскую, и Ленька зайцем поскакал вслед за двинувшимся по коридору начальником.

— Степан Наумович… — парень поспешно распахнул перед тем дверь и не заметил, как заведующий недовольно поджал тонкие губы. Если у интерна возник вопрос, а, тем паче, просьба, следовало прийти в кабинет, причем, в приемные часы, а никак не бегать за ним по больнице. И, тем более, не мешать разговорам.

— Вы что-то хотели? — Блажко величаво вплыл во второй палатный блок.

— Степан Наумович, — Ленька в который раз уже повторил, не зная, с чего начать, и этим тоже вызвал неудовольствие. Но, снова не заметив этого, решился: — А вы не можете меня к Валерию Арсеньевичу перевести?

От удивления заведующий даже приостановился на секунду, повернулся к интерну:

— А вы чем-то недовольны?

Тот поспешно закачал головой:

— Нет-нет, просто… — он угодливо и, в то же время, на удивление по-свойски улыбнулся. — Ну, вы же знаете: Валерий Арсеньевич — он сейчас без интерна. А Гадетский в академ уходит.

Все знали, что Майоров лучший куратор. Это даже не обсуждалось. Имел он какую-то внутреннюю душевную склонность к преподаванию, делал это с интересом, в то время как остальные будто срок отбывали. Соответственно, и учил он лучше, и внимания уделял больше, и на операции брал чаще.

Блажко повернулся к Пантелееву. Неторопливо скрестил руки на выступающем яйцеобразном животе и холодно спросил:

— А вы с чего взяли, что ваш однокурсник будет брать академический отпуск?

Собственно, сокурсником Леньки Гадетский не был, но ио заведующего спросил так намеренно, вроде бы исподволь, но намекая: не в его правилах поощрять подсиживание коллег за спиной.

Но разгоряченный азартом парень не обратил внимания, покраснел, заметался, прикидывая, насколько опасно будет откровенно соврать.

Собственно, Блажко не дал ему на что-то решиться, коротко и безапелляционно отрезав:

— Рабочее рвение — это похвально. Но я ни в одной больнице не видел, чтобы интерн сам выбирал себе куратора. — Ленька открыл было рот оправдаться, но тот только рукой махнул, заканчивая разговор. — Идите работайте.

И, отвернувшись, пошел дальше, оставив раздосадованного Пантелеева посреди коридора.

Восемнадцатая городская больница. 16:10

— Патрисия Яновна, — когда Янка вошла в ординаторскую, Ливанская сидела за своим столом спиной к двери, и девушке были хорошо видны ее напряженные острые плечи. — Я оформила поступившую, — она встала у стола, но кураторша даже не обернулась. Только неопределенно хмыкнула.

— Я карту оформила и назначения сделала.

Та снова что-то буркнула, давая понять, что слышит. Повисла тишина.

— Патрисия Яновна, — девушка переступила с ноги на ногу и сильнее сжала в руках историю. Ответа не последовало, и она, полная решимости, продолжила: — Вы ее завтра оперировать будете?

— Буду.

Яна сжала зубы:

— Вы давно должны взять меня ассистировать. Валерий Арсеньевич уже три раза брал.

Ливанская резко и неожиданно поднялась:

— Вот к нему и просись, — она равнодушно оттеснила девушку плечом, выдергивая из принтера распечатанные листки. И неожиданно раздраженно бросила: — У тебя что, работы нет? Ты анализы проверила — все поступили? Иди работай, не дергай меня! — мятой охапкой сунула той в руки пачку выписок и анализов. — На, подклей. — И вышла из ординаторской.

Несколько секунд девушка растерянно и негодующе смотрела ей вслед, а потом, повинуясь внутреннему импульсу, запальчиво бросила бланки обратно на стол.

Яна шла по коридору так быстро, что даже забыла поздороваться с идущим навстречу Зайцевым. Только перед самым кабинетом заведующего замялась и несколько минут переминалась с ноги на ногу, прежде чем решилась постучать.

Блажко сидел за большим деревянным столом и при ярком электрическом свете пролистывал огромные стопки папок — знакомился с новыми обязанностями.

— Степан Наумович, простите, можно с вами поговорить? — девушка неловко замерла в дверях, чувствуя, как голос теряет громкость под властным взглядом начальника.

Тот внимательно посмотрел на посетительницу, поджал уголки губ и неторопливо, со значением, кивнул. Яна аккуратно и бесшумно прикрыла за собой дверь, посомневалась немного, потом сделала шаг к столу.

— Степан Наумович, я прошу сменить мне куратора.

Девушка увидела, как лицо заведующего приняло удивленное и в то же время странно-смешливое выражение.

— Ну-ну, — он, с интересом разглядывая интерна, сложил руки перед собой: — И что же вас сподвигло? Чем-то недовольны?