Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней

– Вот и раскинь мозгами. Не каждый способен забыть то, как и каким образом ему пришлось каяться в свершенных грехах.

– Да, это не просто.

– У признавшегося в своих ошибках человека часто возникает вполне понятное желание вычеркнуть из своей памяти подобный позорный эпизод. А как это можно сделать, если те люди, перед которыми было сделано покаянное признание, своим видом напоминают ему о былом позоре.

– Но ведь при последующем общении с Юнгом я никогда не возвращалась к тому эпизоду, не напоминала ему о нем. Уверена, что и Фрейд не затрагивал эту тему.

– Это не имеет никакого значения. Не осознавая того, раскаявшийся человек постоянно может чувствовать вину, и общение с теми, кто знает о его ошибках, вызывает бессознательное желание избавиться от этих людей.

– А как же религиозная исповедь, где многим людям приходится каяться перед священнослужащими?

– Не путай Божий дар с яичницей. Религиозные люди ходят в церковь, чтобы покаяться в совершенных ими грехах перед теми, кто как бы принимает эти грехи на себя. Они идут за отпущением грехов и поэтому, даже испытывая стыд и вину, не стремятся избавиться от священнослужителя. Напротив, они готовы придти к нему и в следующий раз, когда снова согрешат. Так и протекает жизнь многих людей, которые грешат и каются, снова грешат и снова каются.

А вот признавать свои ошибки перед близкими тебе людьми, с которыми приходится иметь дело постоянно – это совсем другое дело. Они предстают перед тобой как живой укор. Начинаешь комплексовать. Поэтому хочется как можно быстрее избавиться от них, особенно от любимых и уважаемых тобою людей.

– Но, как психоаналитик, Юнг наверняка не страдал от подобного комплекса.

– Блажен, кто верует: легко тому живется.

– А, что, разве не так?

– У каждого есть свои комплексы. И у Фрейда, и у тебя, дорогая, и у Юнга. Твой любимый не был святым.

– Но проблема не в том, что у кого-то есть комплексы. Они действительно имеются у всех. Проблема в том, как каждый человек справляется с ними.

– Значит, Юнг не смог справиться с тем, что «сжирало» его изнутри. Точнее, он нашел способ, благодаря которому постарался освободиться от бессознательного чувства вины.

– Ты полагаешь, что для этого ему понадобилось прибегнуть к жертвоприношению?

– Наконец-то до тебя дошло. Вспомни, как ведут себя некоторые твои пациенты. Вместо того чтобы разобраться в себе, они проецируют вовне свои страхи, обиды, вину и таким образом начинают бороться не со своими бессознательными желаниями, а с внешним окружением.

– Ты хочешь сказать, что бессознательное чувство вины оказалось смещенным у Юнга на Фрейда и на меня, в результате чего мы стали для него теми, кого надо было принести в жертву?

– Именно так, хотя, судя по всему, тут были задействованы и другие мотивы.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты ошибалась в отношении меня и Юнга!

– Мне-то что. Я всего лишь высказала свои соображения. Хочешь – слушай, хочешь – заткни себе уши.

– Так не хочется быть жертвой своего собственного бессознательного и тем более бессознательного другого человека!

– Это ты точно сказала насчет жертвы собственного бессознательного и бессознательного Юнга. Только заметь себе, что в размышлениях Юнга о жертвоприношении явственно просматривается одна мысль: нет побежденных и победителей, так или иначе все становятся жертвами, своей символической смертью пролагающими путь к новой жизни.

– Разрушение как становление?

– Точно. Ты же сама писала об этом, подсказав тем самым Юнгу мысль о необходимости жертвенности во имя жизни.

Разрыв

Должно быть, при прочтении работы Юнга о метаморфозах и символах либидо Сабина испытывала противоречивые чувства: она не могла не радоваться по поводу того, что такой признанный авторитет, как Юнг, к тому же ее обожаемый и любимый учитель, несколько раз сослался на ее статью, отражающую результаты клинического опыта; вместе с тем в этой работе имелись подводные камни, о которые могла разбиться дружба двух, несомненно, талантливых, но по-своему честолюбивых людей.

И действительно, прошло всего несколько месяцев после опубликования работы Юнга, как его отношения с Фрейдом достигли пика разногласий и взаимных обид, после которого продолжение личных контактов оказалось невозможным.

Еще до того, как Фрейд получил возможность прочитать работу Юнга о метаморфозах и символах либидо, он высказывал ему опасения по поводу того, что его идейный наследник начинает слишком глубоко увязать в трясине мифологической литературы. В свою очередь, Юнг успокаивал мэтра психоанализа и писал ему о том, чтобы тот не тревожился по поводу того, что он надолго исчезнет «в клубах религиозно-либидозного тумана».

Погружаясь, как он выражался сам, в царство матерей, Юнг собирался вновь подняться на земную поверхность и просил Фрейда побыть еще немного снисходительным к нему, поскольку он сможет добыть много интересного для развития психоанализа.