Сабина Шпильрейн: Между молотом и наковальней

Однако по мере осуществления курса лечения Юнг стал открывать в Гроссе ранее неизвестные ему качества. И дело не только в том, что Гросс нравился Фрейду, который говорил о нем как о талантливом и умном человеке. Этот неряшливый и не сдерживающийся в выражении своих эмоций пациент стал все больше привлекать Юнга своими экстравагантными идеями и своей неординарной жизнью.

Гросс ввел Юнга в тот мир необузданных страстей и жизнеутверждающих деяний, который был отделен от швейцарского врача плотной завесой религиозных и светских предписаний, способствующих правильному обустройству жизни.

Этот мир всегда прельщал Юнга. Он манил его к себе и в то же время вызывал у него опасения. Поэтому Юнг с восхищением взирал на пучину страстей, затянувшую на дно Гросса, не побоявшегося с головой уйти в эту непонятную для швейцарского врача реальность, которая представлялась ему странной, вызывающей одновременно и удивление, и ужас.

Дело дошло до того, что не только Юнг анализировал Гросса, но и последний стал анализировать его самого. Причем пациент оказался в большей степени психоаналитиком, чем лечащий врач.

Юнг и Гросс на протяжении нескольких дней и ночей столь интенсивно анализировали друг друга, что подчас лишались последних сил и одновременно погружались в объятия Морфея.

В конце мая 1908 года Юнг признавался Фрейду в том, что когда во время анализа Гросса он начинал вязнуть в своих концептуальных построениях, то пациент, этот «славный парень», приступал к анализу его самого. В этих случаях, как заявлял Юнг, улучшалось не только психическое состояние Гросса, но и его собственное здоровье.

В середине июня того же года Юнг сообщает Фрейду, что проводит с Гроссом все дни и ночи. Обоюдный анализ привел к тому, что он выявил у себя те потаенные наклонности, которые были свойственны Гроссу и которые, в отличие от него, тот открыто проявлял.

«В Гроссе я обнаружил многие аспекты моей подлинной природы, так что он часто кажется мне моим братом-близнецом».

Именно об этом открытии Юнг и написал Фрейду, подчеркнув тем самым новый поворот в восприятии им самого себя.

Этот новый поворот был связан с тем, что в процессе лечения Гросса, сопровождавшегося анализом пациентом своего врача, пробудились ранее подавляемые влечения Юнга. Таящиеся в бессознательном Юнга полигамные наклонности всплыли на поверхность его сознания. Они заявили о себе во весь голос, напоминая ему о том, что природу молодого мужчины, наделенного недюжинной физической силой и повышенными сексуальными потребностями, трудно обмануть.

Юнг был рослым, широкоплечим, сильным мужчиной. С детства он выделялся среди своих сверстников отменными физическими данными. Так, когда однажды в гимназии сверстники попытались его обидеть, то он, не сдержавшись, схватил одного из них и, подняв в воздух, стал отбиваться от других с такой силой, что разметал всех вокруг себя.

Что касается его сексуальных потребностей и желаний, то, судя по всему, они вполне соответствовали его физическому здоровью. Возможно, поэтому он принципиально не употреблял спиртные напитки. Лишь один раз Фрейду удалось сбить Юнга с пути праведного, в результате чего тот пригубил вино, налитое ему в бокал. Позднее Юнг придерживался раз и навсегда установленного правила ни при каких обстоятельствах не брать в рот спиртного и даже возглавил одно из первых обществ трезвенников.

Как считал венгерский психоаналитик Шандор Ференци, обратившийся к осмыслению проблемы алкоголя и его связи с психическими расстройствами, алкоголь представляет опасность для тех, кто по внутренним причинам имеет повышенную потребность в достижении удовольствия при помощи внешних средств. Однако если рассмотреть отношения между алкоголем и неврозом через призму анализа антиалкоголиков, то обнаруживается любопытная картина. В ряде случаев принципиальное неупотребление алкогольных напитков сопряжено с подавленным желанием сексуальной свободы.

В опубликованной в 1911 году статье «Алкоголь и неврозы» Ференци показал, что абсолютный отказ от алкоголя оказывается своего рода наказанием за проявление сексуальной свободы. Бегство от алкоголя может быть рационалистически оправдываемой реакцией, обусловленной бессознательным сопротивлением человека против реализуемого им в действительности или в фантазии проявления сексуальной свободы.

Не исключено, что при написании данной статьи Ференци имел в виду Юнга, который к тому времени был президентом Международной психоаналитической ассоциации и о котором ходила слава принципиального трезвенника.

Если принять во внимание положения Ференци, можно рассматривать Юнга в качестве человека, обуреваемого повышенными сексуальными желаниями, но бессознательно сопротивляющегося их реализации в реальной жизни. Во всяком случае, распаленный любовью со стороны своей молодой пациентки, Юнг прикладывал титанические силы в борьбе с самим собой и вряд ли выдержал бы натиск сексуальных влечений, если бы позволял себе выпить бокал хорошего вина, как это делал, в частности, Фрейд.