Сабля Чингизидов

Я закончил свои дела и сделал все необходимые распоряжения, о которых частично уже известил вас с Сережей в моем предыдущем письме как моих прямых наследников. Все мои дела и бумаги находятся и будут находиться после моей смерти у моего поверенного Тома Хатчинсона из адвокатской конторы «Адлер, Хатчинсон и Роджерс» в Лондоне по известному вам адресу. В случае необходимости вы можете обратиться в филиалы конторы в Берне, Брюсселе или Нью-Йорке.

Все сказанное равно относится к вашим прямым наследникам, коими являются мои кровные внуки, если таковым будет суждено появиться на свет. В противном случае по истечении двадцати лет, если таковых не появится или прав наследования предъявлено не будет, искомые права будут переданы моим племянникам, о чем моим поверенным получены соответствующие инструкции.

Вся собственность, принадлежащая мне в России, остается у вас с Сережей при любых обстоятельствах, в соответствии с распорядительными бумагами, которые вы получили через Михаила Захарьина.

Часть вещей бригадира я передал нашему милому Стасику при нашей последней встрече. У них как раз была оказия в Швецию через их родственника, шведского посланника. Они будут возвращены вам или вашим наследникам по первому требованию. Для этого вам надо связаться…»

Здесь листок письма заканчивался рваным краем. Розум вышел в комнату и положил письмо перед Леной.

– На, читай. Ты, Ленка, оказывается, богатая наследница.

– Да ну, ерунда, – после прочтения письма отмахнулась Лена. – Давным-давно уже наследство растащили и промотали. Сказано же, по истечении двадцати лет. Там родни без нас хватало.

– Но зачем-то же им архив понадобился? – задумчиво спросил Розум. – Вот что, запрошу-ка я справку на твоих родственников. Пусть наша информационная служба поработает.

* * *

В четверг Розум получил первые материалы по Каратаевым. Архип Семенович Каратаев уехал из России в августе 1918 года. Поселился в Брюсселе, где у него были старые финансовые партнеры. Умер в 1925 году. Кроме детей, оставшихся в России, у Архипа за границей находились два племянника – Георгий и Станислав, сыновья его сестры, графини Елизаветы Семеновны Паниной. Станислав на 14 лет младше старшего брата. Совладельцы успешной финансовой компании, пай в которой получили в наследство в 1938 году. Станислав свой пай продал, а Георгий, получивший финансовое образование в Лондоне, успешно продолжил бизнес.

Георгий Панин умер в 1969 году, а Станислав, по непроверенным сведениям, жил в Швеции. У Георгия есть сын Владимир. Граф Владимир Георгиевич Панин – крупный финансист, специализируется на металлургических предприятиях. Однако в последнее время от бизнеса отошел и занимается коллекционированием антиквариата. Его коллекция известна среди специалистов, а экспонаты ее неоднократно показывались на выставках в ведущих музеях мира.

– Станислав, Станислав, – прошептал задумчиво Розум. – Постой-ка, да это же Стасик из письма! Ну да, и Швеция, все совпадает. Значит, он получил какие-то вещи, которые должен отдать детям Архипа или его наследникам. Ну-ка, копнем в этом направлении.

И Розум оформил новый запрос в службу информации.

В субботу Елена с Розумом приехали на дачу к Арсановым. Старик приватизировал дачу в девяносто первом году, еще при коммунистах. Дача была каменной, с крыльцом. По краям крыльца стояли колонны, на которые опирался балкон второго этажа. На крыльце стоял старый Арсанов и, увидев вошедших, весело замахал рукой.

Во дворе дачи, за столом, сидели Николай с женой. Их сын Платон стоял поодаль возле мангала. Он изредка взмахивал над шашлыками квадратной картонкой. С каждым его взмахом из боковых отверстий мангала вылетали искры. На столе были уже приготовлены выпивка в запотевших бутылках, граненые стаканчики и стопка тарелок. Николай налил коньяку и протянул стаканчик подошедшему Розуму.

– А я Лидии говорю: «Если Ленка едет с Алексеем, будут минута в минуту». Молодец, разведка, за твое здоровье.

– Ты бы хоть шашлыки подождал, удержаться не можешь, – цыкнула на него Лидия.

– Ну что, молодежь, как новая жизнь? Долбает? – подошел Арсанов-старший.

При старом генерале новую жизнь хвалить было ни в коем случае нельзя, и Лена с Розумом старательно закивали головами.

– Разруха везде, и на земле, и в головах. – Старик широко развел руки, как бы приглашая присутствующих в свидетели царящей вокруг разрухи.

Розум невольно оглянулся, но признаков разрухи не обнаружил. Напротив, он увидел, что дача со времени его последнего визита приросла бревенчатой банькой, а напротив дома с колоннами была разбита новая клумба с аккуратными кустами роз.

– Бросили старого вояку на произвол судьбы, – продолжал жаловаться генерал. – «Смирно» скомандовать некому. – В этом старик был совершенно прав. До отставки дача никогда не пустовала. Солдаты хозяйственного взвода находились здесь практически круглосуточно.

– А у нас тут еще гость будет. Депутат, из новых, – иронично возвестил Платон Романович. Было не очень понятно, одобряет он депутата из новых или нет.