Сабля Чингизидов

– Ну вот. То же самое я говорила Лене. Но она же слушать не хочет, – расстроенным голосом сообщила теща. – Такая эгоистка, вся в бабку.

– Нет-нет. Я здесь полностью на вашей стороне, – заверил Розум. – В конце концов, вы наследница Каратаевых. Если захотите помочь его найти, то поможете. Если нет, то нет. Это ваше право.

– Ну конечно, помогу, Алексей!

– Вам Софья Ивановна ничего не передавала? Когда были эти квартирные обмены?

– Нет, об архиве ничего не говорила. Она нам вещи завезла. А потом забрала. Правда, не сразу, частями. Николай даже на дачу часть увез, чтобы дом не захламлять. Может, он на даче?

– А вы посмотрите. Может, и там, – предложил зять.

– Давайте, Алексей, приезжайте к нам на дачу в следующие выходные. Вместе с Леной. А то мы совсем мало видимся. Мы ведь одна семья.

– Мы будем у вас в следующую субботу, к часу дня.

Лена начала делать в сторону Алексея угрожающие жесты.

– Договорились, ждем.

– Привет Арсановым.

– Спасибо, Алексей, передам.

– Не умеешь ты, Ленка, разговаривать с моей тещей, – с укором провозгласил Розум.

Лена только отмахнулась. Розум положил трубку и направился на кухню.

– Я предлагаю пообедать и съездить на бабушкину квартиру к Белорусскому вокзалу.

Старый дом за Тишинским рынком недавно отремонтировали. На входной двери красовалась панель с кнопками и домофоном, что, по-видимому, сильно раздражало входящих, поскольку замок был выломан и дверь висела только на одной из петель. В этом было определенное преимущество для непрошеных гостей, и Лена с Розумом вошли в подъезд беспрепятственно.

Они поднялись на второй этаж. Дверь в бывшую бабкину квартиру разительно отличалась от своей невезучей сестры на входе в подъезд. Она была изготовлена в противотанковом стиле постперестроечного ренессанса с применением твердых пород дерева типа дуба и стального листа снаружи. Розум позвонил.

– Кто? – В голосе хозяина не слышалось и тени гостеприимства, на которое можно было рассчитывать от жильцов подъезда с распахнутыми дверьми. Розум молча открыл свое удостоверение и поднес к глазку. За дверью долго молчали, видимо, рассматривая документ. Затем дверь приоткрылась на длину цепочки, и в образовавшуюся щель выглянул крупный молодой мужчина, одетый, несмотря на субботу, в строгий черный костюм с галстуком.

– Управление спецопераций? Это РУБОП, что ли?

– Нет, еще страшнее, – пояснил Розум. – Открывай.

– А в чем, собственно говоря, дело?

– Не дрейфь, – успокоил Розум, – не по вашу душу. Пока. Нужна информация о жильцах, которые здесь раньше жили.

Парень осмотрел Розума, затем Лену и открыл дверь. В конце длинного коридора, положив голову на лапы, лежал крупный ротвейлер и грустно смотрел на вошедших.

– Смирный песик, – похвалил Розум.

– Мой сменщик, – усмехнулся охранник. – Я дежурю – он спит, я сплю – он дежурит.

Ротвейлер громко вздохнул и отвернул голову к стене. Как вы меня все достали – всем своим видом показывал пес.

Гости прошли на кухню.

– Сейчас чай поставлю. Хозяин будет минут через десять. Он мне уже с дороги звонил.

Кушнарев Эдуард Иванович – значилось в оперативной сводке, которую Розум получил на хозяина. Шестьдесят седьмого года рождения. Две ходки. Разбой и ограбление. Бригадир у Глока. Откликается на Циркуля. Особые приметы: рост сто девяносто восемь.

– А хозяйки нет?

– Есть, – нехотя ответил охранник. – Она спит еще.

В коридоре затопали босые ноги, и в дверях показалась высокая блондинка с кукольным личиком и взлохмаченными волосами. Она уставилась серыми наивными глазами на гостей.

– Здрасьте. Толян, ты торт достань из холодильника, а я пока помоюсь.

Девушка запахнула коротенький банный халат, под которым не наблюдалось никаких костюмерных излишеств, и прошлепала в ванную.

– Кто это? – спросила Лена.

– Да Людка, Циркуля жена. Хозяина.

– Не боится Эдуард Иванович жену на охранников оставлять? – усмехнулся Розум.

– Да нужна она мне, лярва сторублевая. Циркуль вечно на этих профурсеток западает. Достал уже. Четвертая за пять лет, и ни одной нормальной.

– Пьет? – участливо спросила Лена.

– Вообще не просыхает. Я если б так пил, за месяц бы откинулся. А ей как с гуся вода. Сейчас ополоснется и сразу начнет зенки заливать. К вечеру уже никакая.

– А что супруг? – продолжала сочувствовать Лена.

– Да они вместе, – махнул рукой Толян.

На мобильник Толяну позвонили, он глянул на номер и побежал открывать дверь. Пес вскочил и радостно залаял. По коридору быстро шел худой мужчина баскетбольного роста, а Толян что-то пытался ему на ходу объяснить. Мужчина вошел на кухню и протянул руку Розуму:

– Кушнарев Эдуард. Можно ваши документы?

Розум протянул удостоверение.

– А ты не ошибся, начальник? – с сомнением спросил Кушнарев, возвращая документ. – У нас масть другая.

– Меня интересуют жильцы этой квартиры, которые жили до вас.

– А что, какие-то проблемы? – удивился Циркуль. – Я всех расселил. Никто жаловаться не должен.

– Ваша семья вселились в комнату Турпановой Софьи Ивановны, вот она нас и интересует, – пояснил Розум.

– О, вспомнили! Я еще пацан был, когда писательша съехала.

– А я ее внучка, Лена. Я вас помню, вы жили в конце коридора.