Сабля Чингизидов

Отец Анастасии барон Леопольд фон Аугстрозе действительно незадолго до Первой мировой войны очень удачно перевел весь свой бизнес в Швецию. Такое бизнес-решение было тем более примечательно, что как раз в это время в самой Швеции считалось чрезвычайно выгодным вкладывать деньги именно в России. Барон вложил деньги в недвижимость в Стокгольме и выкупил акции пивного производства в Упсале, частью которых владел еще его отец. Ничего лучшего сделать для своих внуков, чем вложить деньги в самую стабильную экономику Европы, нажившуюся на двух мировых войнах, старик Аугстрозе не мог, и к настоящему времени семья Аугстрозе входила в число ста богатейших семейств Швеции.

У барона было двое детей – старшая дочь Анастасия и младший сын Юрий (Эрик). Сын детей не имел, а у Анастасии в 1936 году родилась дочь Александра, получившая в наследство все состояние семьи Аугстрозе. Она филолог, доктор наук, проработала больше тридцати лет в университете Стокгольма. Специалист по древнескандинавским сагам.

У нее два сына и три внука. Старший сын – военный летчик, генерал шведской армии, младший – финансист, президент третьей по величине инвестиционной компании страны. Александра фон Аугстрозе, по мужу графиня Риденбергер, активно занимается благотворительной деятельностью. Она – основатель двух благотворительных фондов. Семья Аугстрозе традиционно делает крупные пожертвования в Толстовский и другие фонды поддержки русской эмиграции.

Александра дважды была в России – в Санкт-Петербурге, Москве, Новгороде и Пскове. Свободно говорит по-русски.

– А ты, Лешка, растешь, – похвалила Розума Лена, – уже графини пошли.

– Я попросил с ней связаться через российское посольство, но она сейчас в Лондоне на конференции, будет на следующей неделе.

– Ну что ж, баронессу проводим и займемся графиней.

Эмилия улетала в субботу. Баронесса с Половцевым стояли в стороне от регистрационных стоек, а Лена с Розумом отошли с багажом в сторонку, чтобы не мешать молодым прощаться. Всю дорогу Эмилия держалась прекрасно, шутила с Леной и с Розумом и только изредка нежно прижималась к свежевыбритой щеке капитана. Но в аэропорту, похоже, силы ее оставили, и она плакала, уткнувшись в широкую военно-морскую грудь Аркадия, изредка громко всхлипывая, как школьница, получившая несправедливую двойку. Половцев гладил симпатичную головку баронессы и платком вытирал ей подтеки туши вокруг глаз.

– Ну не надо, Милочка, – ласково называл он баронессу ее детским именем, – не плачь. Видишь, приказ уже вышел, я приеду максимум через месяц.

– Да-а, – ревела баронесса, как деревенская баба, – а если они тебя не выпустят?

– Ну, тогда я уволюсь к чертовой матери. Я тебе обещаю, я не могу смотреть, как ты плачешь.

– «Варшавская рапсодия», – саркастическим шепотом прокомментировал Розум прощание международных влюбленных.

– Да ладно тебе. – Лена с умилением смотрела на родственницу. – Гляди, как убивается. Надо же, от кого-кого, но от Эмилии такого не ожидала.

– Любовь никого не щадит.

– Циник ты все-таки, Розум.

– Я не циник, я реалист, – поправил Усольцеву Розум и направился к стойке регистрации. – Молодые, заканчивайте прощаться, самолет улетит.

Заплаканная баронесса прошла на регистрацию. Проверять ее багаж таможенники не рискнули.

Проводив баронессу, Розум с Леной повезли Половцева во Внуково, откуда он в тот же день вылетел в Симферополь.

Во вторник утром пришла информация из российского посольства в Стокгольме. Александра Ридербергер очень рада, что потомки Архипа Каратаева в России наконец дали знать о себе, и просит их позвонить ей по домашнему телефону. Она будет ждать звонка сегодня после восьми вечера. Ей есть о чем поговорить с родственниками Архипа.

После работы Розум заехал в магазин и купил бутылку дорогого шампанского.

– Отпраздновать удачу, – объяснил он Лене. – Сегодня ты звонишь Александре в Стокгольм.

– Она что-то знает?

– Пока непонятно. Но она сказала, что ей есть что с тобой обсудить. И у меня очень хорошие предчувствия. Так что шампанское, я думаю, нам пригодится, чтобы отпраздновать успех предприятия.

– Или отметить очередной облом. – Лена была настроена не столь оптимистично.

– Еще один облом я не переживу, – признался Розум.

– Здравствуйте, Александра, я Лена, правнучка дочери Архипа Каратаева, Лены Каратаевой, – представилась Усольцева.

– Леной назвали в честь прабабки? – У Александры был сильный прибалтийский акцент.

– Да, меня в детстве Лёкой звали, точно так же, как и ее.

– А меня назвали в честь Саши Самарина, двоюродного брата Архипа.

– Я так и думала.

– Мама его любила до самой смерти.

– А ее правда Стасиком называли? – осторожно осведомилась Лена.

– Правда. Наш милый Стасик. Это у нее подпольная кличка была. Так она шутила.

– Александра, мы недавно нашли старые письма Архипа Каратаева. В основном его распоряжения перед отъездом из России.

– Так, и что там в этих письмах?