Саботажник

Удивленный Саботажник отскочил. В вагоне, привалившись к груде шпал, стоял лесоруб, очнувшийся от пьяного сна, и дышал перегаром. Нечетко выговаривая слова, он продолжал:

— Если он покатится, друг, его до самого низа не остановишь. Сейчас спущусь, помогу остановить.

Саботажник стремительно взмахнул ломом.

Тяжелый стальной стержень ударил пьяницу по голове, и тот, как тряпичная кукла, рухнул на шпалы. Саботажник несколько мгновений смотрел на него и, убедившись, что тот не шевелится, хладнокровно продолжил раскачивать вагон, словно ничего не произошло.

Он почувствовал, что расстояние между колесом и точкой опоры увеличивается. Вагон двинулся. Саботажник бросил лом и прыгнул на вагон, держа в руках жестянку с горючим маслом. Вагон медленно покатился к стрелке, с грохотом миновал ее и продолжал набирать скорость. Саботажник мимо тела лесоруба пробрался к рычагу тормоза и давил на него, пока не почувствовал, как колодки начали замедлять движение колес, убавив скорость вагона до десяти миль. Тогда он открыл жестянку и полил шпалы в вагоне маслом.

Вагон катился еще около мили подошел к развилке, где крутизна склона начинала увеличиваться.

Саботажник зажег спичку и, прикрывая огонек ладонью от ветра, поднес его к маслу. Когда пламя разгорелось, он убрал тормоз. Вагон устремился вперед. Саботажник повис над задними колесами. Этот миг луна выбрала, чтобы появиться над горами и осветить рельсы впереди так ярко, что он смог выбрать безопасное место для прыжка. Саботажник воспринял это как должное. Ему всегда везло. Все всегда шло ему навстречу. Вот и в этот раз. Он прыгнул и легко приземлился. Ему было слышно, как вагон промчался вперед, прогрохотал над стрелкой и повернул налево, в сторону строительной площадки.

Сам он повернул направо, по главной ветке, подальше от стройки. Вагон с грохотом двигался по крутому спуску. Последнее, что он увидел, — оранжевое пламя, спускавшееся с горы. Через три минуты все окрестные полицейские сломя голову побегут на площадку, а он тем временем рванет в другую сторону.

Раскачиваясь, набирая скорость в тридцать, сорок, пятьдесят миль в час, волоча за собой шлейф пламени, вагон-беглец начал растрясать груз; тяжелые шпалы сталкивались, как бревна на корабле в бушующем море. Лесоруба, которого звали Дон Элберт, бросило в одну сторону, потом в другую, руки и ноги его болтались. Ладонь скользнула в щель между шпалами. Когда квадратные тяжелые шпалы двинулись обратно и столкнулись, лесорубу зажало пальцы, и он очнулся с криком боли. Голова ужасно болела и кружилась. Липкий вкус виски во рту объяснял оба знакомых ощущения. Но почему звезды над головой движутся? И почему дрожат бревна, на которых он лежит? Здоровой рукой он пощупал голову под толстой вязаной шапкой и почувствовал резкую боль; рука оказалась в крови. Должно быть, ударился. Хорошо, что у него череп как пушечное ядро.

Нет, он не упал. Он подрался. Лесоруб смутно помнил, что перед тем, как погасли огни, разговаривал с высоким поджарым парнем. Самое удивительное: ему казалось, будто он в поезде. Где он умудрился найти поезд в этом глухом углу в Каскадных горах, оставалось для него загадкой. По-прежнему лежа на спине, он осмотрелся. Сзади огонь. Ветер относит от него языки пламени, но все равно огонь тревожно близко. Он чувствовал его жар.

Свисток прозвучал совсем рядом, руку протяни.

Дон Элберт сел и едва не ослеп от ударившего прямо в лицо паровозного прожектора. Да, он в поезде, который идет быстро, миля в минуту, а прямо навстречу мчится другой поезд. Сотни огней завертелись вокруг, словно в синематографе: пламя позади, прожектор паровоза с зелеными сигнальными огнями по бокам, электрические фонари на столбах, освещающие площадку, огни в окнах задней площадки, огни в палатках, прыгающий свет фонарей в руках тех, кто разбегается в разные стороны, стараясь уйти подальше от поезда, в котором он ехал. Свистящий паровоз все-таки шел не прямо на него, а по соседнему пути. Дон испытал огромное облегчение, а потом прямо впереди увидел стрелку.

На скорости шестьдесят миль в час тяжелый полувагон проскочил закрытую стрелку, словно та была из соломы, а не из стали, и ударил боком локомотив — мощную машину, которая тащила за собой длинную цепочку пустых вагонов. В облаке искр вагон пронесся мимо паровоза, с резким скрежетом миновал тендер, зацепил пустые вагоны (те полетели с рельсов, словно ребенок сердито смахнул фигуры с шахматной доски). Удар почти не замедлил хода полувагона. Подпрыгивая на рельсах, он влетел в депо, где множество механиков ремонтировали паровозы. И прежде чем Дон Элберт успел хотя бы подумать о том, чтобы спрыгнуть, спасая жизнь, все огни перед его глазами снова погасли.

* * *