Сабриэль

– Я вот думаю, не в союзе ли они с мертвыми, – тоскливо проговорила Сабриэль. В голосе ее звенело отвращение. – Возможно, они помогают мертвым, действуя за них при свете дня…

– В любом случае добра от них ждать не приходится, – отозвался Оселок. Они снова двинулись в путь, переходя с быстрого шага на бег. – У них есть луки, и, держу пари, стрелять они умеют получше рыбаков Нестоува.

– Да, – кивнула Сабриэль. – Надеюсь, там, наверху, и в самом деле ждет Бумажнокрыл.

Что случится, если его там нет, пояснять не требовалось. И Оселок, и Сабриэль были не в том состоянии, чтобы сражаться или прибегнуть к магии Хартии, и девять лучников с легкостью их прикончат – или возьмут живыми. А если эти подонки и в самом деле наймиты Керригора, то пленников ждет нож там, внизу, в темноте хранилища.

Дорога сделалась круче. Оселок и Сабриэль бежали молча – на слова дыхания уже не хватало. Оселок закашлялся; девушка участливо поглядела на него, но тут же осознала, что тоже кашляет вовсю. Еще немного, и мусорщикам даже не придется стрелять – беглецов того гляди убьет подъем.

– Уже… недалеко… – прохрипел Оселок.

Они преодолели поворот и побежали по ровному участку дороги, но через несколько секунд эта передышка закончилась и снова начался подъем.

Сабриэль рассмеялась горьким отрывистым смехом – на самом деле до вершины было еще далеко, ох как далеко… Но смех ее оборвался коротким удивленным криком: что-то ударило ее под ребра, точно невидимый кулак, обрушившийся исподтишка. Сабриэль завалилась набок, сбив с ног Оселка, и оба рухнули на твердые плиты. Дальнобойная стрела нашла свою цель.

– Сабриэль! – заорал Оселок. В голосе его звенели страх и ярость.

Он снова выкрикнул ее имя – и девушка вдруг почувствовала, как в нем словно взорвалась и ожила магия Хартии. Оселок вскочил и вытянул руки навстречу врагу, к тому самому чересчур меткому стрелку. Восемь слепящих солнц расцвели на кончиках его пальцев, разбухли до размера сжатых кулаков и выстрелили во врага, оставляя за собой в воздухе белые светящиеся росчерки. Долей секунды позже снизу донесся пронзительный вопль, свидетельствующий о том, что по крайней мере одну мишень огненные сгустки поразили.

Сабриэль отрешенно недоумевала, как это у Оселка достало сил на такое заклинание. Но озадаченность сменилась изумлением, когда юноша внезапно нагнулся, подхватил ее на руки вместе с рюкзаком и прижал к груди – и все это одним непринужденно-легким движением. Сабриэль тихо вскрикнула, когда стрела сместилась в боку, но Оселок словно не слышал. Он запрокинул голову, зверем проревел вызов и, неуклюже шатнувшись, помчался вверх по тропе, набирая скорость в нечеловеческом рывке. Пена выступила на его губах, каплями стекая на подбородок и на Сабриэль. На шее и лице его выступили все вены и мышцы, невидящие глаза яростно выкатились.

Юноша словно обезумел: остановить его сейчас удалось бы, разве что разрубив на мелкие части. Сабриэль затрясло, девушка уткнулась лицом ему в грудь – слишком страшно было смотреть на это свирепое лицо, так непохожее на лицо Оселка, которого она знала. Но по крайней мере, он бежал прочь от врага…

А Оселок мчался все дальше. Вот дорога закончилась, и он стал перебираться через завал камней на месте обрушившихся ворот – не задерживаясь ни на секунду, перескакивая с одного валуна на другой, будто горный козел. Лицо его сделалось багрово-алым, как пожарная помпа; вены на шее пульсировали чаще, чем трепещут крылышки колибри. Сабриэль позабыла о собственной ране, испугавшись, что у юноши разорвется сердце.

– Оселок! – крикнула она. – Мы уже в безопасности! Поставь меня на ноги! Остановись! Остановись, пожалуйста!

Но Оселок ее не слышал: он целиком сосредоточился на дороге. Вот он преодолел разрушенные ворота и понесся дальше по дороге между стен, раздувая ноздри и крутя головой из стороны в сторону, точно идущая по следу гончая.

– Оселок! Оселок! – всхлипывала Сабриэль, колотя по его груди кулаками. – Нас уже никто не догонит! Со мной все в порядке! Стой! Да стой же!

Но он все бежал – сквозь следующую арку, вверх по небольшому подъему – камни так и разлетались из-под его ног, – вниз по короткой лестнице, перепрыгивая через зияющие провалы. Закрытая дверь задержала его на мгновение, и Сабриэль облегченно выдохнула, но юноша яростно пнул преграду ногой, прогнившее дерево подалось, и он спиной протиснулся в пролом, заботливо защищая Сабриэль от острых щепок.

За дверью обнаружилась широкая открытая площадка, огражденная полуразрушенными стенами. Она заросла высокой травой, тут и там топорщились чахлые, выросшие самосевом деревья. У западного края площадки, где стена давным-давно рухнула и осыпалась вниз по склону, стояли два Бумажнокрыла – один носом на юг, другой – на север, – и двое людей; только их силуэты и можно было разглядеть на фоне пламенеющего оранжевого заката.