Сачлы (Книга 1)

- Пиши, доченька, так... "Ты каждую ночь мне снишься, любимая Рухсара! И то плачешь, то смеешься! Я вижу таинственные сны, беспокоюсь о тебе, не знаю, как ты живешь, как работаешь... Твою маленькую карточку я увеличила, поставила портрет на стол и не спускаю с него глаз! Как только соберу деньги, приеду к тебе, дочь моя дорогая!.."

Мать погладила по голове жмущегося к ней Аслана, подумала и добавила:

- Пиши... "Если б не малые дети, никогда бы, не пустила тебя одну в деревню!"

- Еще чего писать? - спросила деловым тоном Ситара, от усердия высунув кончик язычка.

- Пиши... "Мы все потеряли покой. Знай, что нам ничего не нужно, кроме маленькой весточки от тебя!"

Аслан приподнялся на цыпочки и, пыхтя, потребовал:

- Напиши: приезжай, Рухсара, скорее домой!

Высушив мелким, чисто просеянным песком написанные синими чернилами строки, Ситара уже хотела запечатать конверт, как вдруг мать остановила ее.

- Пиши... "А если тронешь косы свои, то я отрекаюсь от тебя и не считаю себя твоей матерью!"

Ситара начертала и это суровое предостережение.

Улица ослепила и оглушила Нанагыз блеском только что политого из змеевидных шлангов асфальта, гулом и звоном стремительно проносившихся трамваев, лязгом копыт лошадей, грохотом телег. Под высокими широковетвистыми деревьями гуляли красивые женщины в нарядных светлых платьях и развязные мужчины в цветных, с короткими рукавами рубашках; они беспечно шутили, смеялись, и не было им никакого дела до удрученной переживаниями матери. Остановившись у столба с часами, Нанагыз вынула из кармана бумажку с адресом Демирова, позвала стоявшего поблизости милиционера:

- Ай, сынок, да благословит тебя всевышний здоровьем, посмотри-ка, что тут написал Гулам-муаллим?

Милиционер внимательно прочитал записку и сказал, что надо ехать трамваем.

- Нет, нет, вагон меня еще куда-нибудь завезет, - испугалась Нанагыз, пешком пойду. Спокойнее! - Дело ваше, - пожал плечами милиционер. - Тогда спускайтесь к морю мимо памятника поэту Сабиру, там и спросите, где "Новая Европа". Поняли?

Нанагыз не совсем поняла такой ответ, но боязливо кивнула, подобрала рукою подол шуршащего платья и засеменила по круто бегущей к набережной улице.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

У гостиницы "Новая Европа" по сравнению с соседними зданиями был нарядный вид: она самовлюбленно сияла зеркальными стеклами широких окон, гордилась высотою, мраморной отделкой подъезда, ковровыми дорожками на лестнице, звуками веселой музыки, вылетавшей из ресторана... Чистильщики, старательно орудуя щетками, доводили ботинки и сапоги постояльцев до слепящего блеска. Швейцар в форменной ливрее с золотыми галунами стоял у дверей, как капитан на корабельном мостике. Служащие с солидной осанкой проходили по вестибюлю с какими-то бумагами в руках. Портье принимал от нетерпеливо переминавшихся в очереди командированных паспорта и деньги. Словом, здесь кипела такая чуждая Нанагыз, такая непонятная ей жизнь, что тетушка вовсе растерялась.

У высокого, во всю стену, трюмо стояла в окружении кудрявых черноволосых девочек статная женщина со следами былой красоты на исхудалом лице, - это была Лейла, жена Субханвер-дизаде. Узнав от знакомых о приезде в Баку Таира Демирова, она решила встретиться с ним, рассказать о коварстве Гашема, попросить совета...

"Вы работаете вместе, в одном районе, - так собиралась сказать она Демирову. - Гашем - член партии, вы - секретарь райкома партии... Я хочу, чтобы вы спросили у него самого, подобает ли человеку, называющему себя коммунистом, бросать на произвол судьбы детей?"

Девочки томились от скуки, не понимали, зачем их сюда привели: Назира, прильнув к материнским коленям, хныкала, просилась на руки, старшие ее сестры Тэнзила и Наила то утешали ее, то бранили.

В этот момент в гостинице появилась Нанагыз с бумажкой в руке. Заметив Лейлу, она протянула ей записку.

- Баджи, да благословит аллах счастьем твоих детей, туда ли я пришла, куда мне надо?

- Да, Таир Демиров остановился здесь, - сказала Лейла с доброй улыбкой. Я тоже его дожидаюсь. У меня к нему дело.

- А когда он придет?

- Да он здесь, наверху, но не могу же я пойти к мужчине.

Лейла опасалась грязной клеветы, к которой мог прибегнуть, чтобы расправиться с нею, Субханвердизаде: вот услышит, что была в номере у Демирова, и распустит слух, что она посещает мужчин в гостинице... От такого изверга всего можно ждать!

- Какой же он мужчина? Он - партийный секретарь! - наивно сказала Нанагыз. - И ты же, баджи, с девочками!.. Ну, как хочешь, а я пойду к нему.