Сачлы (Книга 2)

- Время у меня было самое горячее - я вот этот жернов заканчивал. Не смогли пока что поговорить как следует. Но познакомились. Приехав, Доктор зашел к нам. Посмотрел мои глаза, красные они у меня, не понравились ему. Я говорю: "Доктор, это из-за моих девяноста!" Он засмеялся, я тоже засмеялся. Словом, мы поняли друг друга. А прежде, сынок, я без промаху попадал в бегущего оленя за полкилометра. Сейчас же мутным все кажется. - Годжа-киши обернулся к Мюршюду-оглу: - А ты, по-моему, не стареешь, земляк. Такой же крепкий и бравый, как Кероглу!..

Дорога еще круче пошла под гору. Волы, почувствовав облегчение, зашагали быстрее. Люди тоже прибавили шагу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

После того как Годжа-оглу возглавил колхоз, в деревню была проведена вода. Это было первое, с чего он начал свою председательскую деятельность. Вода дала возможность дашкесанлинцам заложить сады, заняться выращиванием овощей.

Весной и летом деревня принаряжалась, надевая изумрудное одеяние. Деревню окружали огороды, где в изобилии росли картофель, кукуруза, желтоголовые подсолнухи; радовали глаз капустные поля - словно кто аккуратно, рядами, уложил сотни белых тюрбанов.

По проекту низкорослого, худенького, черноглазого инженера, который в последнее время часто наведывался в деревню, вскоре должно было начаться строительство электростанции, что позволило бы механизировать некоторые виды сельскохозяйственных работ. Годжа-оглу мечтал о том, как у них, первых в районе, заработают с помощью тока молотилки и веялки. Он уверовал в мощь электромоторов еще в то время, когда работал на бакинских нефтепромыслах.

Сменялись времена года. Сменялись и темы разговоров у любителей поболтать, посудачить, перемыть кости ближних. Теперь в деревне все хорошо усвоили: кто работает - тот ест. Колхозники уверовали в слово, вчера еще такое чуждое и непонятное им, - трудодень! При дележе прошлогоднего урожая трудяги получили столько всего - и зерна, и картофеля, и кукурузы, и денег, - что лентяи ахнули от зависти!... Скептики и болтуны были посрамлены.

Теперь верх взяли другие разговоры:

- Действительно, если народ разом вздохнет и выдохнет - ураган поднимется, горы повалятся!

- Да, канули в прошлое дни, когда люди сомневались и отлынивали от дела, когда один бил по гвоздю, другой по подкове! Теперь все так прославляют колхоз, словно родились колхозниками. Пять пальцев - это кулак, сила, а один палец - всего лишь один палец, им только в носу ковырять!

- На Насиргулу посмотрите, даже не краснеет! Прежде был первым лентяем в деревне, дни и ночи храпел, бока пролеживал, завернувшись в свое драное одеяло. Зимой голодал, лапу сосал, как медведь в берлоге. Теперь взялся за ум, навалился на работу, в день два трудодня зарабатывает - мало, к трем подбирается. Раньше он и вкуса молока-то не знал, а теперь в его дворе две коровы мычат. Сочинил песню про колхоз и поет ее каждый день вечером, ударяя рукой по медному тазу, как по бубну.

- Будь проклят голод, но он хороший учитель! Научил уму-разуму многих.

- Да, голод преподал хороший урок нашему Насиргулу, взял его одной рукой за ухо, другой - саданул по губам, мол: "Кто не работает, тот не ест!"

Эти слова Галифе-Махмуд повторял на каждом собрании: "Кто не работает, тот не ест!" Они, можно сказать, стали всеобщим, повседневным лозунгом дашкесанлинцев, их любимой присказкой.

В разговорах дашкесанлинцев можно было услышать и такое:

- Интересно, а что сказал об этом Годжа-киши?

- Годжа-киши говорит, что будет жаловаться в район. Обижен, почему его не повесили на.красную доску.

- Старик прав. По меньшей мере полсела - его дети, внуки и правнуки. Как можно обижать такого человека?

- Годжа-киши говорит, что Галифе-Махмуд недолюбливает его, сводит с ним счеты. Не нравится нашему партячейке, что старик вспоминает старые времена.

- Не старые времена вспоминает Годжа-киши, а то, что было разумным в старое время.

- Слава аллаху, от кляузника Кесы мы избавились. Честное слово, он в день строчил столько доносов, что один большой осел и тот не увез бы все его бумажки!

Эти дни тоже давно ушли безвозвратно. Креп из месяца в месяц колхоз, вырастали на работе люди. Теперь-каждый хотел трудиться за двоих.

И вот уже настало время, когда споры шли не о том, чтобы люди выходили на работу, - говорилось о том, чтобы колхозники выходили в поле пораньше. Не случайно осень считается у тружеников полей порой, когда "день целый год кормит".

Урожай в этом году привалил на славу. Земля словно решила вознаградить колхозников за усердие. Будто наступил многодневный праздник.

Теперь на улицах деревни можно было слышать такое:

- Небось женихи и невесты ходят - и ног под собой не чуют! Урожайная осень благословляет всех наших молодых. Скоро начнутся свадьбы! Скоро в Дашкесанлы зазвучат свадебная музыка и песни!

- Песни у нас и без того поют каждый день!

- Прежде редко пели.

- На голодный желудок не очень-то пелось...

- А сейчас, можно подумать, все в деревне стали певцами. Светлый день, как говорится, веселит человека, темный - удручает.