Сачлы (Книга 2)

- Эй, ребята, - сказал старик, - сейчас смотрите в оба, не то волы могут сорваться в пропасть! - Он вытянул руку, показал: - Вон за тем поворотом крутой обрыв, пропасть - дна не видно. Упаси аллах, камень выскользнет из-под копыта животного, полетит вол в пропасть и другого вола потащит за собой. Помню, я был совсем маленький, мой дед делал жернова в старой каменоломне, так в эту самую пропасть сорвались четыре вола, получше ваших.

Колхозники учтиво слушали старика. Один из них, молодой парень по имени Ашир, сказал:

- Сейчас, Годжа-киши, дорога много шире, чем в те времена, не подведет.

- Шире-то шире, а все-таки будьте бдительны! Как говорится, осторожность украшает джигита. А беспечный и на ровном месте может ногу сломать. Здесь же горы - не шутка!

Ашир, пройдя вперед, ухватился за конец веревки на ярме идущего с краю вола, пошел рядом, чуть ли в метре от пропасти, страхуя. Остальные руками притормаживали полозья с грузом, так как начался довольно крутой спуск. Внизу, у бурливой речки, старик распорядился:

- Стойте, пусть волы наберутся сил, отдохнут перед подъемом, его надо преодолеть с ходу. - Он подошел к Гуламали, кивнул на жернов - дело, своих рук, сказал горделиво: - Ты посмотри на этот камень, Гуламали, посмотри на него, пожалуйста! Красавец! В этот раз жернов получился круглый, как луна в полнолуние. Так бывает не всегда. И знаешь почему? Это - самая сердцевина скалы. Такой жернов проработает, самое малое, пятьдесят лет, а у хорошего мельника - все сто, а может, и того больше...

Годжа-оглу тронул коня и с места поскакал галопом наверх, в сторону деревни. Посмотрев ему вслед, Годжа-киши усмехнулся хитровато, заметил:

- У нашего председателя много дел - уехал, теперь мы можем поговорить откровенно. И вот что я вам скажу, дорогие мои: плохо вы смотрите за этими волами, очень плохо!

- Да: ведь у этих волов дел много, дедушка, - отозвался Ашир. - Оттого у них и вид: такой унылый.

- Дела делами, а уход это главное. Без хороших, крепких волов у вас в колхозе дело не пойдет. Не будет их - что станете делать? Или, как Кеса, запретесь по домам и будете строчить доносы? Я слышал, ребята, этот пес прикидывается Смертельно больным, а сам клевещет на честных людей, пишет всякие лживые бумажки. Что скажете?

- Да нет, дедушка, - отозвался Ашир, - на этот раз Кеса, кажется, действительно при смерти.

- Но тогда почему этот доносчик, этот шайтан так долго умирает? Боюсь, он и на этот мой жернов, напишет донос. Увидите, приедет комиссия и начнет осматривать, проверять мой бедный жернов: здесь у него не так, скажут, тут не эдак... Все будут говорить по часу - и те, кто разбирается, и те, кто ничего не смыслит в камнях, а мой жернов будет слушать и изумляться: ах, что натворил донос Кесы?!

Вмешался Гуламали:

- Ты всю жизнь провел в пещере среди камней, Годжа-киши. Видно, даже сердце твое превратилось в камень. Кеса очень плох. Будь он не одинок, имей он мать или сестру - они бы уже оплакивали его, беднягу!...

- Да, с камнями я дружу, - усмехнулся старик, - но сердце мое не зачерствело, братишка Гуламали, ошибаешься! Я привык называть все в жизни своими именами, а вот этому доносчику Кесе никак настоящего имени не подберу. Кто натравливает людей друг на друга, кто наговаривает на ближних, кто доносит?... Как назвать такого человека? Только шайтаном! Вспомните, три года назад у нас арестовали несколько человек. Все знали, что они честные люди, ни в чем не замешаны, словом, невинные. Уверяю вас, в их аресте виноват прежде всего этот шайтан Кеса. Шайтан может продать всех, даже родного брата. Поэтому пусть лучше шайтан умрет поскорей! Помню, он однажды пришел в наш дом, начал просить председателя дать ему какую-нибудь должность. Я тогда сказал сыну: гоните вон из деревни этого проходимца, чтобы духу его здесь не было, он вредный, опасный человек. Доносчик - это доносчик! Шайтан есть шайтан!

- Дни Кесы сочтены, - вставил Ашир. - Нельзя хулить умирающего человека. Все-таки жалко его...

- А мне - нет! - горячо продолжал Годжа-киши. - Шайтан-доносчик и при последнем издыхании достоин проклятий!

Люди и волы передохнули, можно было двигаться в путь. Окрестность огласилась громкими, разноголосыми понуканиями: "Тархан!... Марджан!... Ну, еще!... Ну, дружней!... Ну!..."

Подъем был взят, затем дорога опять пошла под уклон.

Годжа-киши продолжал нахваливать свой жернов:

- Нет, ребята, что бы вы ни говорили, а камень получился на славу, особый! Поспорит с любым мотором, даже с десятью моторами. В руках настоящего мельника мой жернов проработает сто лет. А попадет в плохие руки - ему быстро придет конец. Вот, Гуламали, посмотри на спину этого вола, справа: следы палочных ударов. А ведь вам в колхозе не говорят, чтобы вы били животных. От побоев вол не становится резвее. Говорят: не понукай лошадку кнутом, понукай овсом.

- В этом я согласен с тобой, Годжа-киши, - кивнул Гуламали. - Но ведь этот вол ужасно ленив.