Сад

— А о круглой печати не подумали? — продолжал Сергей Макарович. — Заказывать новую — дело хлопотное. И денег стоит!

— Ничего, как-нибудь заплатим! В крайности, ссуду возьмём!!

В зале смеялись, шумели. Забалуева никто не слушал, и он укоризненно покосился на Огнева, дескать, какой же ты председатель, если не можешь навести порядка.

Никита Родионович постучал карандашом по графину с водой, и шум начал понемножку утихать. Забалуев стоял и ждал тишины, намереваясь продолжить речь в защиту своего предложения. Но в это время из первого ряда поднялась Вера, словно пружиной подкинуло её вверх. Она воспользовалась тишиной раньше его:

— Колхоз — новый, и название дадим новое.

Сергей Макарович тяжело опустился на стул и опять подпёр голову рукой.

Той порой Вера предложила:

— Давайте назовём — «Победа»!

— Вот это — дело!

— Хорошее название! — поддержали сразу несколько голосов.

«Может, и хорошее, но короткое, — думал. Забалуев, привыкший к названию из двух слов. — Надо сказать — над кем или над чем…» И как бы в ответ на его раздумье в зале прыснул со смеху какой-то бойкий шутник:

— Над Забалуевым победа!

Огневу не сразу удалось остановить неугомонных пересмешников.

— Мы собрались не для шуток, — строго напомнил он. — Дело большое, серьёзное…

Предложение Веры он поставил на голосование. Забалуев, побагровев, расстегнул две пуговицы гимнастёрки, в задумчивости медленно поднял вялую руку, когда уже все проголосовали.

— Ты, Сергей Макарович, против? — спросил Огнев.

— Чего ты суетишься — не понимаю. Я — «за».

— Таким образом, название принято единогласно.

В зале заплескались аплодисменты, дополняемые весёлым смехом, и Сергею Макаровичу стало ясно, что зря Анисимовна варила медовуху. Не выберут его. Даже не помянут…

Но его упомянули. Едва Штромин успел произнести несколько слов о том, что крупному колхозу нужны сильное правление и хорошо подготовленный председатель, как в глубине зала поднялась Фёкла Скрипунова:

— А Забалуев-то што, не годится? Человек свой. Доморощенный. И мы все, как есть, к нему привыкшие…

На неё зашикали, закричали. Огнев опять постучал карандашом. Но Фёкла была не из робких. Уж если она завела разговор, то доведёт до конца.

— Не стучи, Микитушка, — продолжала она. — Я про всё скажу…

Подойдя к самой сцене, она уставилась глазами на Штромина:

— Ежели теперича Забалуев пришёлся не ко двору, посчитали, что у него силушки не хватит, так впрягайтесь-ка сами к нам в коренники. Вот што я присоветую!..

В зале опять засмеялись. Фёкла, не унимаясь, указала рукой на Штромина:

— Самый первый мужик в районе! Сильней-то его нет. Чего же ещё думать да головушки утруждать? — Оглянулась на зал. — Говорите, нельзя ему? С должности не отпустят? А мы все, как есть, подымем за него руки. Вот и закон!

Присматриваясь к каждому человеку, Штромин видел: одни возмущены хитроватой настойчивостью Скрипуновой, другие посмеиваются над ней, а третьи, — сторонники Забалуева, — готовы поддержать её, и он сказал:

— Я бы охотно согласился… Но вы же сами, выбирая меня в депутаты, доверили мне другую работу. Я привык к дисциплине: не могу оставить своего поста без разрешения сессии районного совета.

— Ну, вот! — Фёкла сделала укоризненный жест в его сторону. — Об чём же тогда разговор?.. А наш Макарыч из заботливых — заботливый…

— Заботы у него больно мелкие, и толку от них нет, — сказал Дорогин, вставая с первой скамьи. — Нам пора подымать колхоз. Новую агротехнику вводить. А для этого нужен грамотный человек. И с кругозором. Я выдвигаю Огнева.

— Толково! — крикнули из зала. — Огнева — в председатели!

— А Микиту как выбирать? — спросила Фёкла. — Он ведь на ученье посланный…

— Ему дадут отпуск на уборочную, если изберёте. И он сумеет направить дело, — сказал Штромин. — Зиму поработает заместитель. А к весне товарищ Огнев закончит школу и вернётся к своим обязанностям. У вас будет председатель — агроном.

— Вся ясность налицо!

— Ставьте на голоса!

В президиуме переглянулись. Штромин шепнул Забалуеву:

— Руководите собранием.

Сергея Макаровича давно мучила жажда, будто он не ел свежих огурцов в это утро. Сейчас он выпил стакан воды, покашлял и, нехотя поднявшись, заговорил сдавленным голосом:

— Значит, так… За Огнева, значит… за Микиту… Кто голосует?.. — Окинул зал хмурым взглядом, — Вроде все подняли… Выходит, выбрали…

Дрожащей потной рукой Забалуев достал из нагрудного кармана печать и положил перед Огневым, пристукнув ею, словно костяшкой домино. Спустившись со сцены, через боковую дверь вышел из клуба.

На улице его остановила Векшина, заехавшая сюда из Луговатки. Там собрание уже прошло: три колхоза слились в один.

— Ну, а у вас как?

— Не меня бы об этом спрашивать, не мне бы отвечать. Больно легко разбрасываетесь кадрами! — буркнул Забалуев. — Надо вот работёнку присматривать…

— А разве заместителем тебя не избрали?

— Ещё бередишь…

— Эх, Сергей Макарович! — покачала головой Софья Борисовна. — Говорила я тебе, советовала. И не один раз.

— Что? Учиться? Сама посуди, какой из меня, в мои годы, ученик!.. А так могу ещё… Потяну воз изо всех сил. Может, перебросишь старика в другую деревню?