Сад чудовищ

Хозяин протянул Полу ружье с оптическим прицелом.

– Это карабин Маузера калибром 7,92 миллиметра. Он хрупкий, поэтому носите в чемодане. Гляньте на прицел, это лучшая оптика в мире.

Ростовщик щелкнул выключателем – свет загорелся в длинном, метров сто, туннеле, в конце которого лежали мешки с песком, к одному из них была приколота бумажная мишень.

– Здесь полная звукоизоляция. Это подводящий туннель, вырыт давным-давно.

Пол взял карабин, почувствовал гладкость шлифованного лакированного приклада, вдохнул аромат масла, креозота, кожаного ремня. В работе он редко использовал винтовки, потому сладкие ароматы вкупе с надежным деревом и металлом вернули его в прошлое. Пол окунулся в запахи окопов, дерьма, керосиновой гари. И в аромат смерти, так похожий на запах мокрого гниющего картона.

– Для карабина и пули специальные, полые у наконечника, как сами видите. Они куда смертоноснее стандартных патронов.

Патронник пустовал, но Пол несколько раз спустил курок, чтобы его прочувствовать. Он вставил пули в магазин, сел на скамью и, опустив винтовку на деревянный блок, застеленный тканью, начал стрелять. Выстрел грянул оглушительно, а Пол едва заметил. Он просто смотрел в прицел, сосредоточившись на черных точках. Немного отрегулировав прицел, он без спешки расстрелял двадцать пуль, оставшихся в коробке с патронами.

– Хорошо! – прокричал Пол, потому что слух притупился. – Ружье хорошее!

Кивнув, он вернул маузер ростовщику, который разобрал его, вычистил и вместе с пулями уложил в потертый чемодан со стенками, проложенными мягкой тканью.

Морган взял чемодан и вручил конвертик ростовщику, тот погасил свет в тире и повел их наверх. Там он выглянул за дверь, кивнул, мол, все спокойно, и Морган с Шуманом зашагали прочь от лавки. Улицу наполнил металлический голос.

– От этих нравоучений никакого спасения! – засмеялся Пол.

Через дорогу на трамвайной остановке висел громкоговоритель, из которого опять вещали о санитарии и гигиене.

– Они что, не останавливаются? – изумился Пол.

– Нет, не останавливаются, – ответил Морган. – Потом это назовут национал-социалистической культурой – уродливые здания, безвкусная скульптура из бронзы, бесконечные речи…

Морган кивнул на чемодан с маузером:

– Пора вернуться на площадь и связаться с моим информатором. Пора выяснить, добыл ли он достаточно информации, чтобы ты использовал этот великолепный образец немецкой техники.

Пыльная «ДКВ» свернула на площадь Ноября 1923 года и, не найдя места для парковки на оживленной улице, едва не столкнулась с продавцом сомнительных фруктов, который ехал наполовину по обочине.

– Янссен, мы на месте, – объявил Вилли Коль, вытирая лицо. – У вас пистолет наготове?

– Так точно, майн герр.

– Тогда вперед, на охоту.

Детективы выбрались из машины.

После визита в общежитие сборной США они задержались в Олимпийской деревне, чтобы побеседовать с таксистами. Предусмотрительные национал-социалисты допустили к обслуживанию спортсменов лишь таксистов, владеющих иностранными языками. Последних было, во-первых, немного, а во-вторых, после поездки в город они наверняка возвращались в деревню. По мнению Коля, из этого, в свою очередь, следовало, что один из таксистов подвозил подозреваемого.

Детективы поделили таксистов, опросили две дюжины, и Янссену попался способный заинтересовать Коля. Его пассажир недавно выехал из Олимпийской деревни с чемоданом и старым коричневым портфелем. Здоровый, сильный, он говорил с легким акцентом. Водитель не назвал его волосы отросшими и не заметил каштанового отлива, – по его словам, волосы у пассажира темные, гладкие, убранные назад. Коль решил, что дело в бриолине или в лосьоне. Пассажир был не в костюме, а в чем-то светло-коричневом: подробностей водитель не вспомнил.

Пассажир вышел на Лютцовплац и растворился в толпе. Там один из самых шумных и оживленных перекрестков в городе, надежды выследить подозреваемого почти нет. Впрочем, таксист добавил, что подозреваемый спрашивал, где площадь Ноября 1923 года и как до нее добраться с Лютцовплац.

– О площади он что-то еще спрашивал? Что-то конкретное? О своих делах говорил? О партнерах, с которыми намерен встретиться? Хоть что-то?

– Нет, герр инспектор, ничего. Я объяснил, что к той площади пешком идти долго. Он поблагодарил меня и выбрался из машины. Это все. В лицо ему я не смотрел, только на дорогу.

«Общенациональная слепота», – мрачно подумал Коль.

Детективы вернулись в штаб-квартиру, забрали распечатанные объявления об убитом в Дрезденском проулке и примчались сюда, к памятнику неудавшемуся путчу 1923 года. Только национал-социалисты превратили бы позорный провал в ошеломительный успех. Если Лютцовплац слишком большая для тщательных поисков, то площадь Ноября 1923 года куда меньше, ее и обыскивать проще.

Коль оглядел собравшихся на площади – нищих, торговцев, проституток, покупателей, безработных в маленьких кафе, вдохнул воздух, пропитанный резким запахом помоев, и спросил:

– Янссен, чуете здесь нашу добычу?

– Я…

Вопрос явно смутил молодого человека.