Сад изящных слов

«Этот специалист — мужчина? Он правда из её труппы?» — спрашивал я про себя, глядя, как тонкие пальцы Рики прокручивают или увеличивают фотографии. Я представил себе режиссёра её труппы, которого никогда не видел, как он стоит в просторной комнате без мебели, нацелив фотоаппарат на Рику. Моё воображение наделяло его то внешностью молодого начальника из компании в Тибе, то обликом моего руководителя, которому всецело доверяла наша команда. Я понимал, что в самоуничижении нет ничего хорошего. Понимал, но ничего не мог с собой поделать. И чтобы заглушить эту колющую боль внутри, я снова принялся за вино.

Когда мы вышли из ресторана, какое-то время Рика болтала без умолку. О недавно просмотренных фильмах, о занятиях в институте и прочих безобидных вещах — её совершенно очевидно тревожило то, что я внезапно затих. Я же отвечал односложно, и чем дальше, тем меньше говорила она. Для июня вечер выдался довольно прохладным. Мы с Рикой укрылись под одним зонтом и старались держаться поближе, чтобы холодный дождь не попадал нам на плечи. Молчание стало настолько гнетущим, что, когда мы вошли в подземный переход перед станцией и необходимость в зонте отпала, у меня отлегло на душе. Я немного отодвинулся от Рики. Искоса поглядывая на неё, я заметил, что она зябко поводит худыми плечами под просвечивающим кардиганом.

— Что ж, наверное, до скорого, — тихо сказала Рика перед лестницей, ведущей на платформу линии Тюо, но я не понял её туманного намёка. То ли она со мной прощалась, то ли ожидала приглашения.

«Не будь скотиной, — сказал я себе и добавил как можно строже: — У неё сегодня день рождения. Что бы там ни было, не будь скотиной». Я знал, что обязан пригласить её продолжить вечер.

«Прости. Если хочешь, можем выпить ещё где-нибудь...»

Простые слова, что тут думать, всегда так делал. Но сейчас, в какой бар ни пойди, это только продлит наше неловкое молчание. И без малейшего представления о том, как мне лучше поступить, я выпалил:

— Не хочешь выпить у меня дома?

— Что?..

— Мать ушла и сегодня не вернётся. Будет младший брат, но на него можно не обращать внимания.

Лицо Рики буквально засветилось, словно на моих глазах расцвёл цветок.

— А можно?

— Конечно. Если ты не против...

— Нет! Не против, совсем не против! Поехали! — несколько раз кивнув, радостно сказала она.

Я удивился и своему предложению, и тому, как бурно на него отреагировала Рика.

— А арахис не подойдёт?

— Арахис? А знаешь, может подойти. Кешью ведь тоже жарят. Давай попробуем!

— Тогда порежьте, пожалуйста, лук, Рика-сан.

— Хорошо. А этот соевый соус с чесноком ты сам готовил?

— Да. Для тренировки. Остался лишний чеснок, а выбрасывать не хотелось.

— Ха-ха-ха! Потрясающе! Какой ты молодец, Такао-кун!

«Сюрреализм какой-то», — расчувствовавшись, подумал я, потягивая бататовую водку[29]. Глазам не верю. Рика, надев поверх платья фартук моей матери, стоит на тесной кухне у меня дома и готовит еду бок о бок с моим младшим братом, оживлённо с ним болтая.

Пока я снимал костюм и переодевался в своей комнате, они прекрасно спелись. Может, дело было в отзывчивости Рики, может, в неожиданном таланте Такао, но они уже заливисто хохотали и веселились, будто родные брат с сестрой. Я и представить такого не мог. Чистый сюрреализм.

— Так ты встречаешься с Рикой-сан уже два года? Почему ты ни разу не приглашал её к нам? — осуждающим тоном спросил Такао, выставляя перед нами маленькие тарелки. На них лежали небольшие горки мелких рыбёшек, жаренных с луком и арахисом. На столе уже стояли салат из печёных баклажанов, сельдерея и огурцов и конняку[30], обжаренный с острыми специями.

— Отстань. И вообще, школьникам пора баиньки.

— Что? Никуда он не пойдёт! Такао-кун ещё не выпил за моё здоровье!

— Я вообще-то не пью, — со смехом сказал Такао.

— Совсем? — недовольно спросила Рика.

— Да. Для меня это пройденный этап, — отшутился он.

«Во даёт! Где он научился так ловко обращаться с женщинами?» — обалдело подумал я. Это наверняка влияние матери. С ужасом представляя, что будет, когда он повзрослеет, я потянулся палочками к тарелке.

Вопреки моим сомнениям, закуски оказались вкусными. Мне даже показалось, что дорогой ужин в ресторане с серебряными приборами был бы далеко не таким запоминающимся. Впрочем, я поспешно себя одёрнул: «Да быть того не может!»

— Значит, вы играете в театре. А Сёта ходил на ваши выступления?

— Только один раз. Первый, он же последний, — подтрунивая надо мной, сказала раскрасневшаяся от алкоголя Рика.

Мы сидели вокруг стола, наедались и напивались. Такао чинно тянул колу и ячменный чай, но при этом время от времени делал нам новые закуски под спиртное. Рика всякий раз громко им восхищалась. Я всё подливал и подливал. Здесь мы чувствовали себя гораздо раскованней, чем в каком-нибудь баре. Я пока не был до конца уверен, но всё же не мог не признать, что мне весело.

— Я знаю, там я ему не интересна!

— Всё не так! Просто... — Я запнулся, и Рика выжидающе уставилась на меня. Внятных объяснений не нашлось, и я предпочёл увильнуть от прямого ответа: — Но я прекрасно помню, какой ты тогда была.