Сад лжи. Книга 2

Но Розу уже нельзя было остановить. В мятой голубой фланелевой ночной рубашке она, как была, спрыгнула с кровати: жесткие, словно пружинные, завитки волос торчат во все стороны; по щекам катятся слезы, руки уперты в бока.

— Никуда ты не пойдешь. Я тебя не пущу! — кричит она, загораживая собой дверь.

Макс, пораженный, смотрит на нее во все глаза.

— Роза… о чем ты говоришь!

— Ты слышал о чем, Макс Гриффин! Никуда ты без меня не уедешь, понял?

На щеках Розы выступили красные пятна, глаза сверкали.

Не может быть… В душе у Макса затеплился крошечный огонек надежды. Дрожащие бледные язычки пламени поползли к сердцу. Неожиданно он обнаружил, что в состоянии быстро двигаться: секунда — и Макс уже стоит у дверей.

— Ты с ума сошла? — восклицает он, хватая Розу за плечи.

— Ты слышал то, что слышал, — твердо отвечает она. — Я еду с тобой.

— По-моему, ты просто еще не проснулась. Какого черта тебе понадобилось ехать в Калифорнию?

— Там растут грейпфруты… — Роза, ты ведь не…

— И еще там есть смог. Горячие бассейны, скоростные дороги, Рональд Рейган…

— Послушай, ты что, совсем…

— Ты… — продолжает Роза.

— Что ты сказала?

— Ты, — повторяет Роза и улыбается. — Я люблю тебя, Макс. И если ты уедешь, я этого не вынесу.

Теперь надежда полыхала в груди Макса ярчайшим пламенем, разгорающимся все сильнее и сильнее.

— Знаешь, теперь мне кажется, что это сплю я, а не ты…

— Да-да. Я ведь влюбилась в тебя с самого начала, но только сама не знала об этом. А потом… потом мне показалось, что я опоздала со своим чувством. Потому что ты сказал, что переезжаешь в Эл. Эй. В самом деле уже слишком поздно? Да, Макс?

Макс ответил вопросом на вопрос:

— Ты это серьезно насчет того, чтобы поехать вместе со мной?

Роза широко улыбнулась, но уголки рта у нее при этом едва заметно дрожали.

— Я слышала, что горячие бассейны из красного дерева… очень помогают в сексуальном отношении. И потом, ты ведь знаешь, как я люблю грейпфруты.

Максу показалось, что пол вдруг уплыл у него из-под ног и он теперь висит в воздухе. Но вот он шмякается вниз с глухим звуком. Господи! Господи! Двадцать лет он трясся по отвратительным проселочным дорогам, а сейчас выехал на автостраду. Впереди, в слепящем мареве, колышется мираж, который обещает желанную прохладу, спасительную влагу и — конец одиночества.

Боже! Можно ли поверить?

Из глубин подсознания выплыло давнее воспоминание. Ему шестнадцать лет, и заветная его мечта — купить автомобиль. Летом, в каникулы, он каждый день с утра до вечера работал на цементном заводе в Нью-Джерси, стоял у конвейера, где цемент развешивался в бумажные мешки. Домой он являлся весь запорошенный седой пылью, с покрасневшими глазами и ртом, до такой степени забитым цементом, что не помогала никакая чистка зубов, после которой у него всякий раз кровоточили десны. И вот сентябрь — у него в кармане целых четыре сотни долларов. О, эта клевая машина, предел его мечтаний! Ядовито-зеленый «Олдсмобиль-88» выпуска 1941 года. Изъеденный ржавчиной, еле-еле скрепленный с помощью каких-то старых железяк, но, черт возьми, он ездил! Мать, правда, чуть не расплакалась, увидев однажды утром припаркованную возле дома развалину. Но Максу казалось, что его авто — лучшее в мире, пусть его и нельзя было выставлять даже в гонке старых машин. «Олдсмобиль» пожирал неимоверное количество бензина, но все равно Макс считал его совершенством. Ни одну из своих последующих машин он не любил так, как эту: ни новенькую «тендерберд», купленную после окончания юридической школы, ни другие модели, которых было не так уж мало. Теперь ему казалось, что он понимает, в чем тут дело.

Причина в том, что он не просто купил ту машину, — она была воплощением его мечты! Сном наяву, как это бывает только в сказках про Али-Бабу: его «олдсмобиль» явился из облака цементной пыли как концентрация его желаний. Именно тогда Макс понял одну весьма важную вещь. Она заключалась в том, что если ты чего-то страстно желаешь и неотступно к этому стремишься, все становится возможным. Эта истина пришла к нему за потрескавшимся рулем его «олдса».

…Сейчас Макс словно увидел Розу впервые: сеть тоненьких голубых жилок на висках, завитки блестящих черных волос, светлые огоньки в черных глазах…

Он поднес ладони к лицу Розы — не коснулся, а именно приблизился к нему открытыми ладонями, ощущая исходящее от него тепло. Роза сама нырнула лицом в его ладони. Глаза ее были закрыты. Руки Макса почувствовали шелковистость кожи, обтягивающей ее скулы: его ладони как бы скользили по свежескошенной траве. У него перехватило дыхание, закружилась голова, остановилось сердце.

«Это не мираж! — сказал он себе. — Она, как и я, усталый путник, который наконец-то пришел домой».

— Хорошо, — заключил он хриплым от волнения голосом. — Но при одном условии.

— Говори — каком! — потребовала она.

— Если ты выйдешь за меня замуж.

Розины глаза распахнулись еще больше. По лицу ее стала расползаться медленная улыбка:

— Я выхожу. То есть я хочу сказать, что выйду. Да! Мой ответ тебя удовлетворяет или надо еще что-то объяснять?