Сад лжи. Книга 2

— Удовлетворяет. Но все равно, давай говори. Так чертовски приятно тебя слушать.

Она откинула голову и со счастливым смехом подняла руки над головой, словно хотела дотянуться до потолка. Макс увидел выгнувшуюся шею; копна блестящих черных волос рассыпалась по плечам, открыв уши.

И тут Макс заметил — сережки. Две маленькие рубиновые слезки, сверкающие в ее ушах.

Эпилог

Сильвия поудобнее устроилась в глубоком кресле возле камина, наслаждаясь отдыхом и комфортом. Она сбросила туфли и откинула голову на обитую бархатом спинку. Через резное стекло раздвижных дверей гостиной можно было видеть мелькающие тени — прислуга убирала стаканы, пепельницы и тарелки.

Она чувствовала себя усталой, но это была приятная усталость. Какая бывает после целого утра работы в саду, когда приходится пропалывать разросшиеся сорняки, несмотря на припекающее солнце. Но зато какое блаженство ставить потом срезанные розы в любимую фарфоровую вазу.

«Они были в восторге. Все, — с удовлетворением думала Сильвия. — В восторге от того, что сделал Никос с этой старой развалиной. И что сделала я. Чудо, так все говорили».

Снизу до нее доносились слабые переливы женского смеха, глубокий раскатистый голос Никоса, провожающего последних гостей. Из кухни, расположенной прямо под гостиной, слышалась монотонная ямайская речь, звук льющейся воды и позвякивание посуды.

Сильвия положила ноги на скамеечку. Ей было немного неловко при мысли о том, как это она могла позволять гостям расточать комплименты в свой адрес, да еще сидела весь вечер словно увенчанный лавровым венком победитель.

Впрочем, решила она, почему бы нет? Разве эти комплименты не заслужены?

Сильвия оглядела гостиную, окутанную мягким розоватым светом догорающего камина, и словно впервые увидела всю ее восхитительную завершенность — ничто больше не напоминало ей о треснутых стенах, провисших потолках, строительном мусоре и ведрах с краской. Она почувствовала невольную гордость и пьянящую окрыленность.

«Великолепие и вместе с тем интимность. Здесь объединено лучшее, что есть и в том, и в другом», — не могла не заключить она.

Как правильно она поступила, что выбрала этот светлый колер, оттеняющий красное дерево, которым отделаны двери и окна; интерьер, предложенный дизайнером Уильямом Моррисом, светло-серебристого оттенка, мягкие пастельные тона для потолка с его лепными гирляндами роз. И вместо тяжелого, приличествующего разве что похоронным бюро бархата — легкие светло-лимонные занавески с прозрачной подкладкой, которые будут притягивать солнечный свет. Тут и там по комнате разбросаны яркие «мазки»: красного китайского лака чайный шкафчик; позолоченное высокое зеркало между окнами в стиле Людовика XV, а над камином пейзаж с лилиями работы Джорджии О'Кифф.

«Я создала все это. И могу по праву гордиться. О, мама, как жаль, что ты не дожила до этого дня…» — И Сильвия поймала в высоком зеркале колеблющееся в золотистых бликах отражение: элегантная женщина в креповом платье цвета розы «Голубой Нил»; светлые волосы перехвачены двумя старинными серебряными гребнями. В широко расставленных глазах цвета морской волны выражение глубокого внутреннего покоя.

Сильвия смотрела на свое отражение как бы со стороны, словно то был ее портрет, а не она сама. В женщине, глядевшей на нее из зеркала, больше всего поражали достоинство и какое-то горделивое спокойствие.

— Значит, ты решилась наконец? — прошептала она своему отражению, с удовольствием вдыхая аромат духов и сигарет, все еще витавший в воздухе гостиной.

Да. Наконец-то это произошло. Она твердо знала теперь, как намерена распорядиться оставшимися ей годами жизни. Никос, похоже, начинает терять терпение. Она слишком долго держала его в подвешенном состоянии. Он заслуживает того, чтобы получить ответ. Хотя сама мысль о том, на какие жертвы ей придется пойти, вызывала беспокойство.

«Но ведь каждый выбор имеет свою цену. Кто может знать об этом лучше меня?»

Сильвии на память пришла та далекая ночь: удушливый дым, ужас, языки пламени… Тогда она сделала свой выбор, объявив, что закутанный в мокрые простыни ребенок, которого она прижимала к себе, — ее дочь. И с этим выбором она должна была жить. Но, слава Богу, теперь это уже не причиняло страданий. Она нашла своего ребенка, свою Розу. Осуществилась ее заветная мечта: она смогла заключить в объятия своего настоящего ребенка. Больше она не допустит, чтобы они с дочерью жили как чужие, даже если Роза останется в Калифорнии. Конечно же, Сильвия будет часто навещать ее. Один раз она уже была у нее в гостях. А этим летом предстоит Розина свадьба, значит, они увидятся снова. Будут и другие поводы для встреч.

Никос также был у Розы, всего две недели назад. Он привез с собой кучу фотографий и без конца рассказывал Сильвии о своем счастливом воссоединении с дочерью — о чем они разговаривали долгими часами, где успели вместе побывать.

Сильвия наконец-то получила возможность смотреть в будущее, а не жить одним только прошлым. Это окрыляло ее, давало новые силы для работы.