Сад лжи. Книга 2

— С этим ужасным судебным делом ты совсем измоталась. Я понимала, что у тебя не останется ни времени, ни сил заниматься вашей годовщиной. Но для таких случаев как раз и существуют матери, правда?

Что-то кольнуло Рэйчел в сердце. А будет ли она сама когда-нибудь матерью? Вряд ли…

Она посмотрела на Брайана, сидящего рядом с ней на стуле с высокой спинкой. Чиппендэйл — тут вся мебель была стильная. К ней совсем не подходит его наряд — застиранная рубашка с открытым воротом, потертые вельветовые брюки. Нарочитая небрежность в одежде Брайана — словно глоток свежего воздуха в чопорной атмосфере столовой с ее симметрично расставленными подсвечниками, темными панелями и жесткими складками портьер. Длинные волосы спадают на воротник. В них тоже заметна седина, но ему она как-то идет, внушает уверенность. Его образ, подумала Рэйчел, приобрел своеобразную законченность: Брайан стал с годами самим собой. Исчезла былая угловатость — так закругляются углы обложки у зачитанной книжки. Он немного прибавил в весе, а черты лица сделались более мягкими.

Встретившись с ней взглядом, он поспешно отвернулся. Сердце Рэйчел тоскливо сжалось.

Ей так хотелось сейчас сказать ему: «Послушай, Брайан, я люблю тебя. Всей душой. Разве ты не видишь? И не надо нам с тобой ни поздравительных открыток с сердечками, ни цветов, ни этих пирогов. У нас с самого начала было все по-другому, не как у всех.»

Рэйчел вдруг почувствовала себя совсем выпотрошенной.

— Пожалуйста, — обратилась она к Сильвии, — мне самый маленький кусочек. Я за ужином так много ела, что не знаю, смогу ли справиться даже с самым крохотным ломтиком.

Отрезав тем не менее довольно внушительный кусок пирога и протянув его дочери, Сильвия назидательно заметила:

— Ты слишком худенькая. И есть тебе надо больше.

— Кто бы другой говорил, а не ты, мама, — с улыбкой парировала Рэйчел. — Если я и худая, то лишь потому, что стараюсь следовать твоему примеру.

При этих словах Сильвия покраснела, а глаза заблестели еще сильнее.

— Я тут недавно обедала с Эвелин Голд, — со смешком произнесла она. — В общем, может, это и забавно… она так растолстела. Ты себе не представляешь. Прямо корова! И хотя это с моей стороны не слишком благородно… все-таки мы подруги как-никак, но я не могла не почувствовать некоторого превосходства.

— Мне казалось, что Голды перебрались во Флориду, — заметила Рэйчел.

— Так оно и есть. Они приехали на недельку, чтобы повидаться с Мейсоном.

Рэйчел оживилась. Боже мой! Мейсон… Да она же не встречалась с ним целую вечность. Ну не вечность, конечно, а года два — это уж точно. Надо будет обязательно ему позвонить. Приятно будет с ним поболтать.

После короткой паузы Сильвия, обращаясь к дочери, спросила:

— Да, кстати, а дату уже назначили?

— «Дату»? — удивилась Рэйчел, не сразу поняв, о чем говорит мама. Конечно же, она имела в виду начало судебного процесса, о котором ей сейчас меньше всего хотелось думать. Но мама вправе знать о ее делах. — Пока еще нет, — ответила она как можно более беззаботным тоном. — Мой адвокат сказала, что потребуется еще какое-то время. Она называет это «снежным комом». Бумажным, разумеется. В наше время защитники буквально забрасывают друг друга разными бумагами, так что иногда случается, что кто-нибудь один оказывается погребенным под этим «снегом».

— «Сказала»? Так что, у тебя защитник — женщина? — удивленно спросил Никос, подавшись вперед.

Рэйчел переключила внимание на него. Сегодня он казался более угрюмым, чем обычно. И старше — в своем темном костюме с жилеткой. За ужином он почти не разговаривал, а если и произносил несколько слов, то делал это как бы нехотя. Неужели в их отношениях с мамой, подумала Рэйчел, возникли какие-то сложности?

Ей хотелось надеяться, что это не так: уж слишком хорошо Никос влиял на маму. За те несколько лет, что он был рядом, она прямо-таки расцвела, как одна из роз в ее саду. На щеках румянец, в глазах блеск. Наверняка, говорила себе Рэйчел, они спят вместе. И разве не чудесно, что у мамы есть кто-то, кто о ней заботится?

Впрочем, наверное, глупо так думать о маме, словно она девочка, за которой надо присматривать. Уж кто-кто, а она вполне доказала, что может постоять за себя.

— Да, женщина, — ответила Никосу Рэйчел, со смешком добавив: — Случается, что мы поднимаемся выше уровня медицинских сестер или секретарш. Не часто, но все же…

— Да, конечно, — улыбнулся в ответ Никос. — Но я не это имел в виду… просто твоя мама не очень-то много рассказывала мне об этой печальной истории.

— Это не ее вина, а моя, — заметила Рэйчел. — Я старалась рассказывать ей как можно меньше, — и обернувшись к Сильвии, прибавила: — Мне не хотелось расстраивать тебя больше, чем следует, мама.

Что-то мелькнуло в затуманившихся зеленых глазах Сильвии — и они засверкали холодным блеском. Рэйчел, вздрогнув, отвела взгляд.

— Нет нужды что-либо от меня скрывать, — проговорила Сильвия мягким, как обычно, голосом, в котором, однако, проскальзывали теперь стальные нотки. — Я не рассыплюсь на куски. Мне приходилось испытывать в жизни вещи и пострашнее.