Сад мертвых бабочек

– Но займу должность креативного директора «Дискавери»!

Эту должность занимал сам издатель, впрочем, не особо уделявший внимание новым трендам и продвижению бренда, пусть старинного и раскрученного, но несколько запылившегося и широкой публикой игнорировавшегося.

Издатель кашлянул и сказал:

– Ну, эта должность уже занята…

Ну да, им самим.

– Я в курсе. Но, как и любая должность, она ведь может вдруг сделаться вакантной, не так ли?

Издатель вздохнул:

– Речь может идти только о срочном договоре, например, на два года…

Анжела так и знала, что он клюнет. Хотел обвести ее вокруг пальца, а в итоге она сама заманила его в свои сети.

– Нет, о бессрочном. С увольнением только в том случае, если за это проголосует не меньше двух третей акционеров.

То есть к своим голосам издателю, чтобы сковырнуть ее, потребуется еще почти столько же, а собрать их крайне малореально.

– Ну, это же поистине диктаторские полномочия!

Анжела мило улыбнулась:

– То есть вы хотите сказать, как у вас?

В итоге он согласился на все ее условия, и Анжела стала креативным редактором «Дискавери» не только фактически, но и вполне практически определяя редакционную политику.

Остаток года одиннадцатого, весь двенадцатый и отчасти тринадцатый были годами трансформаций: и в журнале, который подвергся значительным изменениям, все больше ориентируясь на интернет-аудиторию, и в личной жизни Анжелы.

Она отлично знала, что Ванька был влюблен в нее все это время. Она относилась к нему с нежностью, как к брату – он ведь и был ее братом, пусть и не по крови.

Потому что по крови у нее был только один брат: Никитка.

Она любила Ваньку, но представить, что он станет ее любовником, более того, мужем, Анжела была решительно не в состоянии.

Во всяком случае, какое-то время.

У нее были мимолетные связи, меняющиеся приятели, которые возникали и столь же быстро исчезали: она же мало времени проводила на одном месте.

Зато вот Ванька все время сопровождал ее. Отпустив бородку и заматерев, он превратился в эдакое подобие то ли Джеймса Бонда, то ли Индианы Джонса.

Ну да, именно что Джонса: она ведь для всех тоже была – Анжела Джонс.

То есть Иванова.

Зачастую они были вместе дни, а то и месяцы напролет, спали в одной палатке, тряслись в одном джипе и сидели в зарослях, карауля орангутанга или тигра, плечом к плечу.

Ну, приходилось в кое-каких южноамериканских отелях, куда их забрасывали путешествия, спать не только в одном номере, но и в одной кровати: безо всякого напряга и без малейшего стеснения.

Но и без секса, конечно же.

Однако Анжела чувствовала, что в ней нарастает чувство к Ваньке, который был всегда рядом, на которого она могла положиться и который не раз, не два и даже не три уберег ее от больших неприятностей.

А один раз даже спас.

Дело было в Центральной Африке, в душном отеле где-то в глуши, даже на карте толком не нанесенной: охота за гигантскими квакшами, считавшимися давно вымершими, но якобы снова там появившимися, привела их туда.

Квакш они в итоге так и не нашли, зато очутились в этом заброшенном местечке, где, однако, имелся если не отель, то своего рода пансион.

Занятно, что в этот раз Анжела не выделялась среди местного населения, а если кто и бросался в глаза, так это хоть и загоревший, однако все еще белолицый Ванька.

Посреди душной ночи (пришлось даже распахнуть окно, ибо нормально дышать иначе было невозможно) раздался грубый стук в дверь. Кто-то на местном варианте английского произнес:

– Администрация отеля, открывайте!

Вскочившим с кровати Анжеле и Ваньке стало понятно: это кто угодно, только не администрация отеля.

Оружия они с собой не возили, так как однажды, в другой стране и по другому поводу, едва не поплатились свободой и, не исключено, жизнями за то, что у них был с собой старый револьвер.

Который в данный момент очень бы им пригодился: именно чтобы не поплатиться и сейчас свободой и, вероятно, своими жизнями.

Стук продолжался, дверь уже дрожала – и тут, к своему ужасу, Анжела заметила большую оливково-крапчатую змею, которая перетекала через раскрытое окно снаружи к ним в комнату.

Кажется, это была одна из самых ядовитых, одна из тех, о которых их предупреждали во время поездки сюда.

Именно она и любила питаться этими самыми гигантскими квакшами, на след которых они так и не напали.

Наверное, вот такая гладкая мадам, длиной никак не меньше метра, всех слопала.

Мгновенно забыв об опасности за дверью, Анжела указала пальцем на змею, которая уже грациозно перебралась с подоконника на пол.

Заметив незваную гостью, Ванька не растерялся, схватил стоявший в углу сачок, привезенный ими и предназначавшийся вообще-то для ловли квакш (также ядовитых), и, уверенно орудуя им, подцепил змею.

Та, рассерженно шипя, головой запуталась в сетке, обвившись своим гладким крапчатым телом вокруг рукоятки сачка.

– А теперь открой мне, пожалуйста, дверь! – попросил спокойным голосом Ванька, и Анжела выполнила его просьбу, рванув в коридор.