Сад принцессы Сульдрун

Флотилия летних туч закрыла солнце, и лес заметно помрачнел. Друн потерял способность ориентироваться и вместо того, чтобы направиться на юг, где кончался лес, побрел сначала на запад, а потом стал постепенно поворачивать к северу, все дальше углубляясь в чащу под древними дубами с шишковатыми стволами и огромными раскидистыми ветвями, взбираясь на припущенные мхом скальные обнажения, вдоль тихих ручьев, окаймленных папоротниками… и так прошел весь день. Перед заходом солнца Друн изготовил нечто вроде постели из папоротника и с наступлением темноты улегся в зарослях орляка. Он долго лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам леса. Зверей он не боялся — они издали замечали выходца из обители фей и обходили его. Но в чаще бродили другие существа — что, если одно из них его почует? Друн не хотел даже думать о последствиях. Он прикоснулся к талисману, висевшему на шее и подумал: «Хорошо, что я не знаю страха. Иначе мне не удалось бы уснуть от беспокойства».

Наконец веки его отяжелели, и он заснул.

Тучи разбежались; полумесяц воспарил в небо, и лунный свет стал просачиваться сквозь листву на лесную подстилку. Так прошла ночь.

На рассвете Друн встрепенулся и приподнялся в гнезде из мятых листьев папоротника. Озираясь по сторонам, он вспомнил изгнание из обители фей. Безутешный, он сидел, обняв руками колени, одинокий и потерянный… Издалека, из лесной чащи, послышался переливчатый свист — Друн насторожился, прислушался… Нет, это была всего лишь птица, а не перекличка фей. Поднявшись на ноги, Друг стряхнул с себя остатки травы и земли. Неподалеку он нашел заросший каменный уступ, сплошь покрытый земляникой, и таким образом позавтракал. У него несколько исправилось настроение. Наверное, все было к лучшему. Так как он не родился эльфом, ему давно уже пора было проложить себе дорогу в мире людей. Разве он не был, в конце концов, сыном принца и принцессы? Ему нужно было только найти своих родителей — все остальное приложится.

Друн снова огляделся. Вчера он явно повернул куда-то не туда — а куда надо было идти? Друн практически ничего не знал о землях, окружавших Тантревальский лес, и никто не научил его ориентироваться по солнцу. Он выбрал случайное направление и вскоре вышел к ручью; вдоль берега ручья можно было заметить некое подобие тропы.

Друн задержался, чтобы приглядеться и прислушаться. По тропам ходят — а в глубине леса встреча с другим путником не сулила ничего доброго. Может быть, лучше было бы перейти ручей и снова углубиться в лес, оставив тропу позади. С другой стороны, тропа могла куда-нибудь привести и, если соблюдать осторожность, опасностей можно было избежать. В конце концов, какого врага он не посмел бы встретить лицом к лицу и победить с помощью своего талисмана и надежного клинка Дассенаха?

Друн расправил плечи и зашагал по тропе, направившись на северо-восток, то есть еще глубже в лес. Через два часа он вышел к просеке, усаженной давно одичавшими сливовыми и абрикосовыми деревьями.

Просека заинтересовала Друна. Она казалась тихой и заброшенной. Пчелы жужжали среди лютиков, красного клевера и портулаков; нигде не было признаков жилья. Но Друн все еще медлил, не выходя под открытое небо — его удерживал целый рой подсознательных предупреждений. Друн позвал: «Кто хозяин этих фруктов? Послушайте! Я голоден и хотел бы сорвать десяток абрикосов и десяток слив. Можно?»

Молчание.

Друн громко сказал: «Если вы не запрещаете, я буду считать ваше молчание согласием, и благодарю вас за щедрость!»

Из-за дерева, шагах в двадцати пяти от Друна, выскочил узколобый тролль с огромным красным носом, из ноздрей которого торчали метелки волос. У него в руках были сеть и деревянные вилы.

«Вор! — заорал тролль. — Запрещаю собирать мои плоды! Если б ты сорвал хоть один абрикос, ты попал бы ко мне в рабство! Я бы тебя связал и откармливал абрикосами, а потом продал бы тебя огру Арбогасту! За десять абрикосов и десять слив изволь заплатить медный грош».

«Дороговато — за фрукты, которым все равно придется гнить, — заметил Друн. — Разве моей благодарности недостаточно?»

«Благодарность не сваришь в горшке вместо репы. Давай грош — или закусывай травой!»

«Хорошо», — сказал Друн. Он вынул из кошелька медный грош и перебросил его троллю; тот удовлетворенно хмыкнул: «Десять абрикосов и десять слив, не больше! И смотри не жадничай, не бери только самые лучшие».

Друн сорвал десяток абрикосов и десяток слив, а тролль стоял и подсчитывал. Как только Друн взял последнюю сливу, тролль закричал: «Все! Теперь проваливай!»

Друн шагал по тропе, закусывая фруктами. Закончив, он напился из ручья и продолжил путь. Пройдя еще полмили, он остановился, постучал по кошельку и заглянул в него: грош вернулся.

Ручей расширился и превратился в пруд под сенью четырех величественных дубов.

Друн вытащил из болотистой земли несколько стеблей камыша и промыл их хрустящие белые корневища. Обнаружив на берегу также побеги кресс-салата и дикой капусты, он подкрепился пахучей свежей зеленью и направился дальше по тропе.