Сад признания

Сей человик, коий есть на самом деле сия жена, не есть на самом деле более изнанка того, с кем, ей казалось, она глаголила. А теперь, девочки и мальчики! посмотрите, как межуют они здесь язык наш, принимая его за наше первичное тело — как будто он и есть наше тело!

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Земля и прах твои в словах, возьми их.

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Человечий язык подбирается здесь с земли.

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Посмотри на равновесие различных частей пространства, когда ты и я, оба мы произносим слова, такие простые, словно слова ты и я. Язык существует отныне замурованный в стену: не то, что исходит из наших уст, но то, что напрягает пространство, в котором мы его и заглатываем. Мы пришпилили язык словно свою живую мембрану.

ГОЛОС-ТЕНЬ:

Со всех сторон глаголят они о материи и копаются в ней, думая, что проделывают в ней тем самым дыру… но они копают зря. А теперь, люди завтрашнего дня: посмотрите же, как неминуемо возвращаются они все время к одной и той же исходной точке!

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

И вот теперь в земле приоткрывается крышка нашего гроба, и идем мы трапезничать с врагом нашим камнем и другом нашим прахом, что любят приходить к финалу вверх дном, так же, как и мы.

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Вот могила младенца, положенного в гробницу Ебницы, где начертано, что шизотопии жизни ограничены были здесь словами, что мы произносим.

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Что такое шизоторопии?

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Мне хотелось бы замолчать нашу глубинную тему, и пусть теперь войдет тот, кто входит, и ты пожрешь его, о пожиратель моей бесконечной смерти, — и пусть он еще единожды вынет нам младенца из плоти, вне смерти и обреченного на смерть.

ГОЛОС-ТЕНЬ:

Здесь они трапезничают в таинственной трапезной. В другой пьесе Клим Небосклонов пытается вспомнить свою жизнь человеческую; девица Омпалия страждет увидеть продолжение; Младенец Мессопотамский распадается на клочья мяса; пред нами Иоканан Плакса-Пирмухаммедзадзе свершает акт проткнутая глаз своих; где-то Младенец Пантулусийский размежевывает город, туда-сюда-и-обратно; Младенец Семяизвергающий, Младенец Беспо́нтовый и Иоанн Вогробснизшеденский удивляются своему бытию; Младенец Увилихин отрицает всяческое присутствие в пространстве, включая и самоё это пространство.

V

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Сестра моя, исполни мне человеческий припев!

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

«Мне нечего вам более сообщить о том, что относится к моему внутреннему состоянию, никогда более не буду я этого делать, не имея слов, чтобы выразить то, что абсолютно очищено от всего, что может попасть под определение чувства, выражения или человеческого понимания».

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

И вот вас уже проглотили, прежде чем вы успели подумать. И вас убили, прежде чем вы повелели псу спеть свой рапс. Кто-то бормочет сквозь зубы?

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

С тех пор, как человек сменил человека, мое человеческое явление есть повторение.

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Отныне вы храните молчание.

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Производить действие ртом или конечностью тела или движением времени гидко. Человек украсит цветами могилу Адама. Человеческая материя неусвояема.

ГОЛОС-ТЕНЬ:

Они говорят словами, подобранными с земли, а еще более своими устами: но лучше посмотрите, как свершат они акт, что возвестит их уход.

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Мы люди беспо́нтовые. А теперь я осталась одна в доме своем с Тремя Дырами Смертными. Под моей личной и безличной крышей я укрываю мысль, словно жилище, протянутое духу. Падающий дождь падает с меня. Меня здесь трое, я триедина. Здесь, в укрытии, голова моя думает, что мысль моя покоится в плоти моей отверзтой материи. Той плоти, которую я приглашаю пройти через закрыто-открытую дверь, в тот самый миг, когда я ввожу ее в свой дом, и я сама — в доме своем, где я признаюсь сама себе, что я — тварь.

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Я одобряю твои удивительные явления.

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Но ты не всегда разумеешь все, — так сказала однажды твоя плоть твоей плоти, — ты не всегда ведаешь, где говорит другая плоть…

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Если бы я был человеком и унаследовал возможность, я бы возжелал поменять мой синий автомобиль на зеленый.

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Почему ты человек?

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

А ты, почему ты человек?

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Я человек, потому что я внутри. Человек есть единственное выговоренное место, где я могу находиться вне человечества. Что скажешь ты теперь, в эту единственную минуту, дырой твоих отверстых уст?

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Здесь возрождается во мне женщина, содеянная из мужского теста. Предмет, из которого вынули Что, материя, лишенная веса, земля без меня, материя, присутствующая в том, что не сказано, страшно далёкое далёко, приди и забери смерть, что во мне, и отними теперь у трупа моего слова здешние, коими я глаголю с тобой! Здесь и ниже, покуда я вас называю, дух мой оставался в руке моей, которой я его обозначил. Дитя, недоуйдя, я назову миром мир Антимира, что остался человечьим в моей руке.

ЖЕНА СЕМЯИЗВЕРГАЮЩАЯ:

Где есть что? Кто это место?

ЗЕМЛЯНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕК:

Не есть ли это место область свободного истечения твоей крови и моей?