Сад вечерних туманов

— Тебе нельзя жить одной, — сказал он.

— Это небезопасно, Юн Линь, — добавила со своего кресла в другом конце гостиной Эмили, оторвавшись от романа, который читала.

— Горы кишат К-Тами, — возвысил голос Магнус.

— Посмотри, что они сделали с этими молодыми семайи!

— В К-Л я жила сама по себе, — сказала я.

Узницей я находилась в окружении сотен людей, и теперь мне так хотелось уединения!

— И вообще, — заметила я, — у Фредерика вон свое собственное бунгало.

— Он мужчина, Юн Линь, и солдат, — возразил Магнус. — И живет он внутри плантации. Послушай, я уже говорил тебе: живи у нас сколько хочешь, нам это только в радость.

— Не хочу обременять вас.

Магнус глянул на Эмили, потом вновь обратился ко мне. Грудь у него вздымалась и опускалась от глубоких вдохов и выдохов:

— У нас на плантации есть несколько свободных бунгало. Мои помощники управляющего жили там когда-то. Я поговорю с Харпером, посмотрим, какое бунгало тебе подойдет.

— Мне все равно, главное — оно должно быть поблизости от Югири. И я настаиваю: за проживание вы возьмете плату.

— Взамен, — произнесла Эмили, — ты должна ужинать у нас — по меньшей мере раз в неделю. Не желаю, чтоб ты где-то пряталась.

— Она права, — кивнул Магнус. — И еще одно: я дам рабочего, чтоб каждое утро сопровождал тебя до Югири. Он же будет провожать тебя домой, когда ты вечером закончишь работу.

— Налейте мне бокал вина, и мы выпьем за это.

Предложение Магнуса обеспечить меня охраной порадовало: о хождении в Югири в предрассветных сумерках думалось с беспокойством.

Пока Магнус откупоривал бутылку, я обошла гостиную, любуясь хинными деревьями на литографиях Пьернифа. В самом конце ряда висела гравюра на дереве: лист дерева. Вглядываясь в нее, я различила Дом Маджубы, сокрытый в переплетениях жилочек листа.

— Это работа Аритомо, — сказал Магнус.

Рядом с гравюрой в застекленной рамке висела медаль, цвета ленты которой были почти те же, что и на развевавшемся над крышей флаге.

— А что означает «Оорлог»? — спросила я, читая надпись на медали.

Магнус поправил мое произношение и ответил:

— Oorlog означает — война.

Указав на фотографию в сепии старика в цилиндре, щеки которого тонули в пенистой седой бороде, я спросила:

— Ваш отец?

Магнус подал мне бокал вина.

— Этот? — переспросил он. — Ag, nee[110], это ж Пол Крюгер, президент Республики Трансвааль во время второй бурской войны. Ты что, никогда не слышала про миллионы Крюгера? Нет? Когда англичане захватили Преторию, то обнаружили, что с трансваальского монетного двора пропало золота и серебра на два миллиона фунтов стерлингов. Огромные деньги пятьдесят лет назад — прикинь, сколько бы это сейчас стоило!

— И кто это взял?

— Есть люди, убежденные, что Oom[111] Пол запрятал золото с серебром где-то в Нижнем Вельде в последние дни войны.

— Так же, как джапы?

Магнус хохотнул, глянув на Эмили:

— Лао Пуо, ты жаловалась этой юной леди на мои забавы по выходным? Так вот, то, что джапы спрятали в Танах-Рате, скорее всего, крохи в сравнении с миллионами Крюгера.

— Они не могут стоить дороже золота Ямашиты[112], — сказала я. — Вы о нем слышали?

— Кто ж не слышал!

— Странно, правда, что истории вроде этих всегда появляются в связи с войной, — сказала я. — Кто-нибудь нашел золото, спрятанное Крюгером?

— Пятьдесят лет искали и все еще ищут, — сказал Магнус.

Глухо зарокотал гром. Магнус поднял взгляд к потолку.

Мое внимание привлекла еще одна фотография.

— Это мой брат Пит, — пояснил Магнус, подойдя и встав со мной рядом, — папа Фредерика. Снялся незадолго до смерти. Я попросил Фредерика привезти фотографию с собой, когда он собрался приехать сюда. Это единственное фото, которое осталось у меня от всей моей семьи.

— Фредерик очень похож на своего отца.

Эмили отложила роман и посмотрела на Магнуса.

— Мы все потеряли: дневники моего Oupa[113], книгу рецептов моей Ouma, мои фигурки, вырезанные из вонючего, но очень прочного дерева, — перечислял Магнус. — Фотографии моих родителей и моей сестры. Все.

— А вы до сих пор… — Я осеклась, потом попыталась сызнова: — Вы можете вспомнить их лица?

Он пристально посмотрел на меня. По его глазам я догадалась, что он понял мои собственные тревоги.

— Долгое время не мог. А вот в последние несколько лет… словом, они снова вернулись ко мне. Когда становишься стариком, начинаешь вспоминать старое.

— Дождь собирается, — сказала Эмили.

Она встала, протянула Магнусу руку, и они вместе вышли на веранду взглянуть на сад позади дома. Порыв ветра, увлажненный дождем из-за гор, прошелся по гостиной, взметнув занавески. Немного поколебавшись, я тоже вышла из дома и встала от них в стороне.

«Nou lк die aarde nagtelang en week in die donker stil genade van die rллn», — тихо нараспев произнес Магнус, обнимая Эмили за талию и привлекая ее к себе.

Почему-то звучанье этих слов взволновало меня, и я спросила:

— Как это переводится?

— «Вот нежится Земля, ночь напролет купаясь в непроглядной тихой благости дождя», — произнесла Эмили. — Это из его любимого стихотворения.