Сад вечерних туманов

Солнце стояло высоко, когда из лесной чащи мы вышли на скалистый склон. Земля тут была голой, если не считать редких всклоченных метелок лаланга. Все это время я воображала, что мы идем к какому-нибудь местному селению коренных жителей, а потому аж присела, когда увидела перед собой врезавшуюся в бок крутого известнякового утеса пещеру, вход в которую охраняли сталактиты.

Аритомо достал из рюкзака пару электрических фонариков и протянул один из них мне, но я отрицательно замотала головой, бормоча:

— Я вас тут подожду.

— Там нечего бояться, — сказал он, несколько раз включив и выключив свой фонарик. — Я все время буду прямо впереди вас, никуда не денусь.

Сырая, застоявшаяся вонь от птичьего помета накинулась на нас, едва мы вошли в пещеру. Я тут же включила свой фонарик, хотя солнечного света снаружи вполне хватало, чтоб освещать путь на первых шести-семи шагах. Мне стало слышно, как неровно и громко я дышу. Мы обошли изгиб и попали во второй зал. Аритомо протянул мне руку. Поколебавшись чуть-чуть, я взяла ее. Мы стояли на пешеходном настиле, сколоченном из бросовых фанерных досок. Они прогибались, когда мы шли по ним. Тьму пещерной каверны прочеркивали стремительные крылья, отовсюду слышались щелкающие звуки.

— Что это? — прошептала я.

— Эхолокация, — так же тихо ответил Аритомо. — Птицы пользуются ею, отыскивая путь в темноте.

Посветив фонариком вокруг своих ног, я вскрикнула от отвращения. Под досками лежали целые кучи гуано, в которых копошились тысячи тараканов. Вскинула фонарик вверх: луч на ходу выхватил что-то похожее на сеть трещин в стенах. Направив свет повыше, я разглядела, что это многоножки, каждая длиной дюймов в десять[187], с ножками, торчащими из тоненьких трубчатых тел. Они напоминали мне скелетики косяка доисторических рыб, впечатанные временем в камень. Потревоженные светом, они зашевелились и поспешно скрылись во мраке.

Чем глубже мы забирались в гору, тем шире делался проход и выше становился свод. Дорога то уходила в яму, то вздымалась, изредка выравниваясь. Волнение мое миновало, но я по-прежнему держалась за руку Аритомо. Воздух стал лучше, когда мы вошли еще в один зал, побольше тех двух, уже пройденных нами. Сквозь дыру в своде на высоте ста, если не двухсот футов[188] пробивался свет солнца, освещая каменистый пол. Быстрокрылые саланганы метались в лучиках света, а эхо падающей воды нарушало молчание рудных пластов.

Из глубины пещеры донеслись голоса. Освещенные слабым сиянием фонаря «молния», двое мужчин оранг-асли стояли под бамбуковыми лесами, вглядываясь во мрак свода. Казалось, они не замечали нас, пока Аритомо им не свистнул, отчего в воздух взметнулась сразу стая саланган.

Оба мужчины оглядели нас безрадостно, особенно когда увидели меня.

— Ты не приводить люди, — обратился один из них к Аритомо.

— Она никому не скажет, Перанг, — сказал Аритомо.

— Я даже не знаю, как и выбраться-то отсюда, — убеждала я Перанга по-малайски.

Тот повернулся к стоявшему рядом мужчине, грудь и руки которого были покрыты черными наколками, уже потерявшими свою форму, расплывшимися по коже. Мужчина с татуировками пожал плечами.

— Один раз только, — предупредил меня Перанг. — Ты снова не приходить, фахам[189]?

— Фахам, — сказала я, кивая.

Их внимание вновь обратилось к темноте над нами. Я проследила за их взглядами, чувствуя, как у меня земля уходит из-под ног. Поначалу я не видела ничего. Постепенно стала различать: по стене пещеры что-то двигалось. Мальчик лет одиннадцати быстро влезал на бамбуковый шест лесов, как муравей на прутик. Он находился на высоте футов семидесяти-восьмидесяти[190] безо всякой страховочной веревки. То и дело мальчишка останавливался, свисал с рейки, держась одной рукой, а другой рукой срезал со скалы гнезда, бросая их в привязанный к поясу мешок.

— А как же яйца? — спросила я, не сводя глаз с мальчика. Голос мой прозвучал мелко в великолепии пещеры.

— Они таскают гнезда до того, как птицы откладывают яйца, — объяснил Аритомо. — Когда самка обнаружит, что гнездо пропало, она слепит другое. И второе гнездо они ей оставляют, чтоб она отложила яйца. Они никогда не возьмут гнездо, если в нем есть птенцы.

У меня шея затекла от долгого стояния с высоко запрокинутой головой, и я уже позабыла про свои страхи перед пещерой. Мальчик спустился с лесов. Перанг взял у него мешок и присел на корточки возле низкого плоского камня, на который падал сноп солнечного света. Оранг-асли вытряс содержимое мешка на камень. Искорки пыли взвились и заклубились в лучах света. Гнезда, некоторые из которых были укрыты перьями, разнились цветом: от красновато-коричневого до бледного желто-белого. Формой они напоминали человечьи уши.

Аритомо отбирал только те, что побелее. «Гнезда темного цвета, — зашептал он мне, — вобрали в себя из стен пещеры железо и магний». Он расплатился за них, а когда мы уходили из пещеры саланган, я услышала, как прокричал у нас за спиной Перанг:

— Ты снова не приходить!