Сад вечерних туманов

— Ой ли? Вы, англичане, вели войны с Китаем дважды… дважды!.. чтоб отстоять свое право продавать опиум. Гляньте в учебники истории: они называются Опиумными войнами — на тот случай, если вы их пропустили.

— Может, продолжим наш осмотр? — обратилась ко всем Эмили, оттеснив Магнуса и встав перед ним. — Вы должны увидеть детские ясли наших рабочих.

Взяв Эмили в переводчицы, Темплеры задержались в яслях, разговорившись с пожилой женщиной, которая приглядывала за младенцами, пока их матери собирали чай. Малыши спали в полотнищах для сари, свисавших на веревках со стропил. То и дело одна из женщин мягко подталкивала эти коконы.

Верховный комиссар оставил женщин и обошел селение, заглядывая в окна хижин рабочих и проверяя состояние строений. Магнус, казалось, попусту не тревожился: он не был исключительно заботливым работодателем, но знал наверняка, что с его рабочими обращаются хорошо. Он был строг с ними, муштровал их и вычитал из зарплаты за любую нерадивость, нарушавшую производительность производства. И, в отличие от некоторых каучуковых плантаций, где я побывала, тут не бегали детишки с подозрительно светлой кожей.

Мы терпеливо ожидали, пока Верховный комиссар поговорит с работавшими на склонах сборщицами чая, горстями отправлявшими листья в свои корзины. Темплер настоятельно пожимал руку каждому рабочему или работнице, которых видел на плантации, и желал выслушать, какие напасти они переживают во время Чрезвычайного положения.

— Ваш брат молодцом держится, мисс Тео, — сообщил Олдрич, когда остальные ушли немного вперед по дороге к фабрике. — На службе ему трудновато пришлось.

— Трудновато? — у меня вырвался язвительный смешок. Кьян Хок был одним из немногих китайцев, служивших инспекторами в малайской полиции, и мой отец использовал все свое влияние, чтобы продвигать сына по карьерной лестнице. То же самое он делал и для меня, пока меня не уволили.

— После того как джапы сдались, те, кого законопатили в Чанги, отказывались иметь дело с теми, кто сбежал, вместо того чтобы оставаться на посту. На вашего братца часто смотрели как на одного из тех, для кого война была легкой и удобной.

— Вы, похоже, более терпимы, — заметила я, — невзирая на то, что сами пережили.

Взгляд его затуманился.

— Странно, правда — как это происходит, что люди вроде нас с вами всегда узнают друг друга. Я год пробыл в Чанги, прежде чем джапы отправили меня на строительство железной дороги.

— Вам повезло, что вы выжили.

— Что касается везения, то вы, несомненно, превзошли всех, кого я знаю. Единственная уцелевшая из всего концлагеря! Местоположение этого лагеря неизвестно до сих пор, — во взгляде его не было ничего от той теплоты, с которой он улыбался. — Должен признаться, что я нашел ваше обращение в РПВСАЗ[195] интригующим… и весьма кратким.

Секунду я не могла сообразить, о чем он говорит. Но тут же вспомнила про обращение, которое направила военному ведомству по реабилитации попавших в плен военнослужащих союзных армий и заключенных концлагерей, когда лежала в госпитале.

— Сообщать мне было особо не о чем.

Я увидела, как ушедший далеко вперед Магнус поглядывает на нас. Олдрич махнул рукой, показывая: мол, идите дальше, не ждите нас.

— Между прочим, с этим Квай Хуном вы фантастически сработали, — сказал он. — Он уверял нас, что не сдался бы, если б не вы.

— Еще он говорил, что покажет вам, где Чинь Пен прячется.

— К сожалению, лагерь был уже брошен к тому времени, когда наши люди добрались туда. Однако мы полагаем, что он по-прежнему где-то в этих краях, — сказал Олдрич. — Их военное руководство… люди вроде Чинь Пена… используют Камеронское нагорье как свою штаб-квартиру, так сообщает наш информатор.

— Идите же и схватите их, если вам известно, что они тут!

Олдрич, сощурившись, оглядел долины.

— Вы представляете себе, какое множество там свободных бунгало, шале, хижин и лачуг? Мы не в силах обыскать все или следить за каждой из них. Когда до нас и вправду доходят слухи о какой-нибудь встрече, они всегда успевают удрать в джунгли до того, как мы нагрянем.

Я не могла понять, зачем он мне рассказывает все это. Уголком глаза я заметила, что Магнус с Темплерами уже прошли внутрь фабрики. Экскурсия по Югири шла по расписанию следующим номером.

— Этот человек… наш информатор, — продолжал Олдрич, — упомянул, что кто-то с плантации Маджуба помогает К-Там: снабжает продуктами и деньгами. Возможно, даже информацией.

— Кто это?

— Наш человек не знает.

— Любой из здешних рабочих мог бы им помогать, — сказала я. — Стража не в состоянии контролировать их постоянно. Магнус просил, чтобы прислали больше констеблей. Никто не удосужился ответить на его просьбы.

— У Магнуса Йоханнеса Преториуса репутация человека, умеющего обращать в свою пользу самые неблагоприятные обстоятельства.

— Вы это о чем?

— Его не интернировали во время Оккупации. И он не дал Маджубе попасть джапам в лапы.

— Аритомо ходатайствовал за него.

— Накамура Аритомо, — вновь блеснула эта его тоненькая улыбочка. — А-а, разумеется. Я удивлен, что Трибунал по военным преступлениям его дело не рассматривал.