Сад Вия

– Потому что здесь волшебное царство, а выглядит все временами как в РАВ.

Хозяин замка посмотрел на сына, и тот ответил:

– Потому что и там, и тут волшебство живет по одним законам. Просто здесь это легче. Но волшебные законы не обойти.

– А зачем вам Матвей Семёнович? – спросила Ева, глядя на Никиту, и тот покосился на отца, а потом, поскольку вопрос вроде как задавался ему, вынужден был ответить:

– На той стороне не должно остаться людей, способных создавать артефакты.

Кощей ничего не добавил, а Еву озарило, что, если даже случится чудо, отца Жарова не отпустят обратно в наш мир. Зато был шанс, что отпустят Матвея Семёновича. И что? Теперь ей решать, кому из них дать шанс вернуться?

– Что тревожит тебя, дитя? – ласковым тоном спросил Кощей.

Глеб явно не хочет возвращаться. Ему, кажется, плевать и на семью, и на мир. Да, он в этом не виноват, но такова плата за то, чтобы остаться нездешкой и сохранить память о своей прошлой жизни. А вот Женькиного дядю еще можно спасти.

Ева зачерпнула каши с большой спелой малиной, перевернула ложку, но малина не упала. Тогда она положила ложку поверх тарелки и посмотрела на Кощея.

– Я не знаю, как поступить, – призналась Ева.

– Ну так расскажи. Возможно, мы можем решить вместе.

От его отеческого тона у Евы защипало в глазах. Она так любила говорить о волшебстве, но в ее мире о нем никто не хотел слышать. О других вещах говорить она не умела, поэтому и была совсем одна, до того как познакомилась с ребятами. Большую часть своей жизни Ева была изгоем. А вот теперь сам Кощей предлагал ей решить что-то вместе. Будто они тоже друзья и заодно. Это был запрещенный прием.

Ева на миг посмотрела на Никиту, но, казалось, завтрак – единственное, что интересует в эту минуту сына Кощея.

– Вы отпустите нас?

– Я буду честен, дитя: я отпущу тебя и твоих друзей, если смогу найти то, что ищу уже много лет.

– Что это?

– Тайник моих братьев. Мне нужно точное место.

Еву обдало жаром от волнения. Первый порыв – рассказать, что она его уже нашла, – остановила мысль, что Кощей преследует свои интересы, а значит, нужно подстраховаться.

– Я видела несколько мест, которые можно было бы считать тайником. Наверное. Но я не уверена, какое из них вам нужно, – осторожно начала она, глядя прямо перед собой.

Вий говорил, что Кощей умеет чуять ложь. Значит, сейчас он ее раскусит. Или нет?

– Я понимаю, дитя, – ласково произнес хозяин замка. – Просто расскажи нам, что ты там видела.

Никита поднял на нее взгляд, и Еве стало стыдно вдвойне. Казалось, они оба видят, как она пытается выкрутиться и что-нибудь утаить. В царстве Вия Ева четко поняла, что она на стороне Кощея, но вот он сказал, что она ему служит, и обида перевесила.

– Я расскажу позже, – неожиданно для самой себя заявила Ева и обмерла от собственного безрассудства.

Глаза сидевшего перед ней Никиты расширились, и он бросил быстрый взгляд на отца. На Кощея Ева посмотреть не решилась.

– Твое право, дитя, – негромко сказал владыка Тридевятого царства. – Только помни: чем дольше вы пробудете здесь, тем сложнее будет обратный путь. Давайте наконец завтракать.

Его тон так быстро менялся от потустороннего к будничному, что у Евы голова шла кругом.

– Спасибо, – выдавила она и принялась запихивать в себя кашу, игнорируя взгляд Никиты.

После завтрака Кощей пожелал ей хорошо провести время и вышел из обеденного зала. Вот так просто. Как будто потерял к ней всякий интерес. Это тоже было обидно.

Никита остался сидеть за столом. После ухода отца он откинулся на спинку своего стула и посмотрел прямо на Еву.

– Царь Кощей – не тот, с кем стоит играть, – медленно произнес он.

– Ты еще добавь «человечек», – огрызнулась Ева, которой и самой было тошно.

– Человечек, – невозмутимо сказал Никита, и она скорчила гримасу в ответ.

– Я не уверена, что могу верить твоему отцу.

На юношу ее признание не произвело особого впечатления. Пожав плечами, он заметил:

– Пытаться что-то утаить от него – дохлый номер.

Слышать фразу «дохлый номер» в обеденном зале замка Кощея было до того неожиданно, что Ева прыснула, и Никита улыбнулся уголком губ, а потом тихо попросил:

– Расскажи, что там было.

И Ева рассказала. Абсолютно все. Даже про Женькиного отца. И про пещеру со статуями.

Никита слушал ее внимательно, время от времени задавая уточняющие вопросы. Например, про Глеба спросил: «А что именно он говорил о шапке?» А когда речь зашла о пещере, попросил подробно описать статуи. Ева старалась изо всех сил, но вдруг оказалось, что из всех экспонатов пещеры она более-менее запомнила только волка, которого зацепила. Да еще почему-то юношу, прикрывшего голову руками, будто от чего-то защищался. Никита кивнул, и она решила перейти к самой сложной части рассказа: к хрустальному гробу. Но поняла, что говорить об этом просто не может, – это было жутко стыдно, – и рассказала о стене с цепями. Эта информация Никиту ожидаемо заинтересовала, и ей пришлось описывать увиденное так подробно, как только возможно. Никита хмурился и выглядел озадаченным, а когда она закончила, спросил:

– Ты сможешь вспомнить путь в эту пещеру?