Сад зеркал

Мать, злющая после вчерашнего, в ответ лишь глухо взрыкивала и махала на внуков метёлкой. Сама она вечерних безобразий не испугалась, но очень рассердилась и грозила «повыдергать ноги этому проклятию», если только доберется до него. В запале она с утра разобрала немного хлама на четвертом витке, где была дедовская спальня, но на большее воодушевления не хватило, и она принялась ходить по двору, подозрительно присматриваясь к поредевшим зарослям пырея, завру, Койоту и всякому мелкому барахлу, которое так и валялось где попало.

Мать не оставила надежду продать ранчо и отправила весточку дальним соседям, семейству кентавров, из-за чего у них с Койотом с утра вышла громкая ссора. Мало того, что сама мысль о продаже ранчо была дикой, так еще и кентавры. Всякому известно, что они терпеть не могут единорогов и при первой возможности продадут животных кому попало, а то и просто выгонят!

Близнецы с воплями носились по двору, Койот доваривал кашу на костре, держимордовские эльфы по- хозяйски устраивали себе спальные места в доме. Детей они сначала хотели привязать за ноги, чтобы не разбежались, но добрая бабушка заверила, что сама им ноги повыдергает, если они попробуют сбежать, да и вообще, никуда они не побегут, потому как тут им нравится, а в округе они никого не знают. Эльфы пожали плечами и согласились взыскать виру с хозяйки ранчо, если дети разбегутся, после чего ушли устраиваться, а «хозяйка» начала обеспокоенно коситься на мальчишек и на моток веревки, что валялся среди груды хлама во дворе.

Койот в конце концов плюнул и на эти взгляды, и на доносящийся из дома гогот эльфов, которые не пойми чему так бурно радовались, и повел племянников смотреть на единорогов.

По правде сказать, на Койота накатило желание сжечь радужный дом вместе с эльфами, так что он не столько мальчишек, сколько самого себя увёл таким образом подальше. Импы-то, конечно, говорить не захотят, они знают, что старый хозяин здесь, и нового не признают, но единороги, быть может, будут более расположены к людям. Возможно, серебристо-черный зверь сегодня окажется в таком хорошем расположении духа, что даже даст мальчишкам погладить себя.

* * *

– Вы мне еще помогайте чуток, а я-то вам тоже чего доброго соображу! Надо б еще одну вещичку сделать, чтобы немного вот это туда и так у-ух! – и тогда всё уж, ни одна поганина сюда носу не сунет еще лет двести, а мне того и надо же, а?

– Де-ед, ты о чем-нибудь другом думаешь вообще, а? Про место печешься, а про потомков своих – ничуть, так получается? Ты нас другому учил, когда был жив! Мы должны здесь остаться, мы единорогов объезжать будем, за деревьями ухаживать, огороды там, поля…

– Неча-неча мне! Не потерпит сё место живых людёв, загаснут соки в деревьях, одичают единороги, разозлятся импы, я другое обещал им, ясно? Безлюдное место должно быть, тогда только мы тут развернемся во всю нашу радость под солнечным пением и журчаньем древесным! Нет тут места живым! Помрёте – тогда приходите, тогда примем вас радостно, потому как родные вы мне, дорогие.

– Какие еще древесные журчания? Если мальчишки тут не останутся, их до смерти загоняют в кристальных шахтах, а денег у меня столько нет, чтоб выкупить их.

– Так я ж говорю: помрут – приму их тут с удовольствием! Чего вы за жизнь так цепляетесь, внук? Короткая она и бестолочная, живые слепы и глухи к волшебству земному, даже чародеи – и те глухи, самое-то хорошее после смерти и начинается, уж поверь старику!

– Да что ж такое! Дед! Мы жить еще хотим! Я сюда не просто так приехал, а поселиться навсегда, ясно? Где еще, если не здесь-то, места тут хорошие и родные, соседи далеко – если не звать нарочно, так не будет рядом ни одной эльфской морды, ни одного кобольдского уха! Ты бы знал, как меня от них тошнит! И почему тошнит – из-за твоих же историй, это ж ты нам рассказывал, как люди были сами себе хозяева, когда жили на Планете Земля, помнишь? И во что нас превратили в этих краях? В подметки, в тряпки! Не хочу больше всего этого видеть, тут жить останусь, на ранчо!

– Хм-м, хм-м…

– Дед!

– Вон ты чего желаешь, внучек. Ага-ага. Не хочешь жить рядом с эльфами.

– Не хочу!

– И кобольды тебе не нравятся, и кентавры, и…

– Никто мне не нравится, дед! И мальчишкам они не нравятся, и помирать в шахтах они не хотят, спроси их!

– Хм-хм.

– А еще я понять хочу, докопаться хочу, какими люди были прежде, как они думали, что они знали, почему на Планете Земля всё было по-иному. Ты мне и расскажешь всё, чего в детстве не досказал.

– Знаний хочешь, сталбыть.

– Хочу.

– Эт ты молодец, потому как знания – они ключик к пониманию, а понимание – оно ключик ко всякой двери! И чего, готов ты расстараться ради своих мечтаний, а? Не убоишься неведомости?

– Что ты торжественный такой? Готов я и не боюсь, всяких неведомостей я насмотрелся в жизни, знаешь ли, даже в земли баньши ездил, даже со скальными гроблинами дела вёл – и ничего, приспособился, не забоялся!

– Ай, хорошо, сильно хорошо!

– Так что, позволяешь нам остаться?

– Сказал же – сему не бывать, или ты на ухо туговат?