Садовник и плотник

Для взрослых миры вымысла и фантазии обладают, как говорят философы, иным онтологическим статусом – то есть существуют иным образом, нежели мир фактов и реальности. Кролик Питер и паровозик Томас в некотором смысле существуют, но не в том, в котором существуют сам Оджи, его папа или бабушка.

На самом деле метафизика вопроса еще более сложна и запутана. Существуют ведь еще и миры, которые находятся словно бы между вымыслом и фактом, между воображением и реальностью. Когда люди говорят, что они верят в волшебство, им кажется, будто в таких верованиях есть нечто особенное. Вера в сверхъестественное отличается от веры в будничные факты реальности, но она не сводится и к игре или участию в мистификации (пусть и невольному).

То же самое можно сказать и о религиозных верованиях. Большинство верующих считают, что их убеждения имеют специфический статус и непохожи на обычные факты реального мира. Именно это и придает религиозным убеждениям такой смысл и такую значимость. Если бы религиозные факты были устроены так же, как и обычные, они бы не значили для верующих так много.

Однако дети узнают обо всем этом – о реальности, вымысле и вере в сверхъестественное, – слушая окружающих. И, бога ради, как они умудряются вообще во всем этом разобраться?

Долгое время психологи считали, что дети в основном путаются во всех этих категориях, что они неспособны отличить факт от фантазии или реальность от волшебства. Многие родители по-прежнему верят в это; по сути дела, до сих пор часто утверждается, что научить ребенка отличать факты от фантазии – одна из задач родительства.

Но недавние исследования показывают, что даже совсем маленькие дети на самом деле очень неплохо распознают те тончайшие ключи, которые фундаментально отличают историю, факт и реальность от фантазии и вымысла.

Одними из первых исследователей детского восприятия фантазии, реальности и волшебства были Жаклин Вули и ее коллеги[131]. Вули обнаружила, что уже с того момента, когда дети научаются играть “понарошку”, они, судя по всему, практически никогда не путают воображение и реальность, факты и вымысел. Ребенок скажет вам, что реальную кошку может потрогать и увидеть множество людей, а воображаемую – нет. В нашей лаборатории мы провели эксперимент, в ходе которого попросили детей разделить истории, изображенные с помощью картинок на карточках, на две стопки – “взаправду” и “понарошку”. Даже трехлетние дети определили, что картинка, на которой человек разговаривает с деревом, – это “понарошку”, и положили ее в соответствующую стопку, а картинку “человек наткнулся на дерево” отнесли к “взаправдашней” стопке.

Порой кажется, что дети путают и смешивают реальность с вымыслом, из-за того, что у них очень сильная эмоциональная реакция на истории, в том числе и на те, которые они выдумывают сами: трудно бывает поверить, что ребенок, который дрожит от страха, боясь монстра в шкафу, на самом деле не верит в его существование. Но, в конце концов, и я могу глупейшим образом бояться Ганнибала Лектера или влюбиться в мистера Дарси. А Наташа Ростова и Элизабет Беннет сыграли в моем девическом взрослении столь же важную роль, как и мои реальные друзья, но я все-таки не пытаюсь найти адрес электронной почты Элизабет и не отслеживаю, не вышел ли доктор Лектер из тюрьмы. Даже маленькие дети отграничивают вымышленные и фантастические миры от реальной жизни и сходным со мной образом понимают логику их различий[132].

На самом деле дети, похоже, умеют еще и проводить границу между разными вымышленными мирами. Например, они утверждают, что Бэтмен, который живет в своем собственном вымышленном мире, никак не может взаимодействовать с Губкой Бобом, который обитает в своем. Четырехлетние дети знают, что все эти персонажи не реальны, но они также утверждают, что с Робином Гудом Бэтмен пообщаться может, а вот с Губкой Бобом – нет.

Мир вымысла и фантазии философы называют миром контрфактуальным, то есть противоречащим фактам. Это мир возможностей, где потенциальные следствия вытекают из потенциальных допущений, а не из реальных причинных событий. Похоже, дети с самого юного возраста понимают и уважают это различие. Само то, что паровозик Томас и кролик Питер столь очевидно нарушают причинно-следственные законы нашего мира, уже сигнализирует детям, что эти истории – вымысел.

На самом деле интересно, что самые древние записанные истории – а именно мифы и легенды – абсолютно, безудержно фантастичны. Они очень далеки даже от подобия реальности. Идея романа, вымышленной художественной реконструкции того, что тем не менее подчиняется причинно-следственным законам реальности, – это изобретение сравнительно недавнее. Сказки и истории для детей, подобно мифам и легендам, безудержно фантастичны и резко отличаются от реальности. Именно это, возможно, один из признаков, по которым дети понимают, что эти истории вымышлены.